Мария Хлодвиг - Хелена

Юноша нервно рассмеялся.

— Как ты уже догадалась, при жизни Белая не слыла образцом добродетели. Гвиневеру Альбиану — так её звали — ещё совсем юной выдали замуж за престарелого дядюшку жены императора. Вскоре её супруг умер, и молодая вдова с лёгким сердцем пустилась в разгул. Она не стала соблюдать даже траур, хотя в Эйане ревностно соблюдали традиции.

— Если она была лишь распутной аристократкой, что же нашёл в ней твой отец?

"Умный, упрямый и дерзкий Ларан вряд ли польстился на пустышку".

— Ты ещё не догадалась? — зло усмехнулся Миарк. — Их связала страсть. И я говорю не о банальном физическом притяжении, хотя оно тоже сыграло свою роль. Вокруг отца постоянно кружились красавицы, но он нуждался не столько в подруге, сколько во вдохновительнице. С молодых лет он ненавидел нашу строгую культуру. Эйан был для него темницей. Гвиневера открыто бросала вызов обществу… Впрочем, свою роль сыграла и её ослепительная красота.

"Сошлись бы они, если бы она была безобразна?"

— Ты сказал "обрывки души". Что это значит?

— Гвиневера Альбиана умерла от неизлечимой болезни, до последнего вздоха цепляясь за жизнь. Её душа с муками вышла из тела, а после… она оказалась недостаточно смиренна, чтобы воссоединиться с Богом, да и не желала этого, а небытие не смогло вместить бурю раздирающих её страстей.

— Она распалась, — ахнула я.

— Именно, — кивнул Миарк. — По всему Ортано Косом разлетелись обрывки её души. Они должны были раствориться через несколько дней, но сила страсти Гвиневеры оказалась велика. Очень велика. Разрозненные части её души не исчезли. Долгие годы они существовали сами по себе, подпитываясь внутренним огнём. Затем отец собрал их.

— И соединил их?

— Да, но не все. Некоторые части оказались… повреждёнными. Папаша подумал и с помощью Высшей Алхимии раздул остатки божественной искры, предварительно очистив её от убивающей Создателя болезни. Этот огонь сделала из простой женщины богиню.

"Чудо, сотворённое руками человека".

— Как? — вскочив, выпалила я. — Как точно ему это удалось?

— Не знаю, — кисло сказал эйанец. — Отец редко вёл со мной доверительные беседы. Только через год после смерти мамы он рассказал мне о связи с Гвиневерой Альбианой… и накануне моей женитьбы неохотно поведал о планах на её воскрешение. Тогда я ему, конечно, не поверил.

Я взглянула на стопку рукописей, переплетённых в тёмную кожу. Ортано Косом чудесное место для учёбы. Всё время в нём к моим услугам.

"Если понадобиться, я жизнь положу, но разрублю узел".

Потерпи, возлюбленный мой. Я спасу тебя.

"И не только тебя. Всех".

Элевэ…

Элевэ…

— Элевэ!

Я с трудом подняла налившиеся свинцовой тяжестью веки. Надо мной склонялся светловолосый мальчик-полукровка.

"Вот как. Снова этот сон… или всё же не сон?"

— Успокойся, — мягко сказала я. — Всё будет хорошо.

От сотен горящих свечей приятно пахло расплавленным воском.

— Теперь ты освободишь нас? — с надеждой спросил подросток. — Одолеешь чудовище?

Я посмотрела на свои руки. Их украшали жреческие татуировки, хотя в реальности мои Знаки свели подчистую три года назад. Также со мной были и алое платье, боевое облачене служительниц Жиюнны, и светлое копьё.

"Полный набор. Прекрасно".

Меня переполняла сила… не нейтральная магия, но нечто другое: горячее, сладкое, тягучее.

"Нечто пряное. Нечто яркое. Нечто весомое".

Моя душа изнывала от бездействия.

— Почему бы и нет? — смеясь, сказала я. — Мне под силу сразить любое порождение Бездны!

— Сады надежд безмолвны,

Им больше не цвести,

Печально плещут волны

"Прости — прости — прости",

Сады надежд безмолвны,

Мне некуда идти.

Прочитала его маленькая сестра. Она по-прежнему сидела в кресле с раскрытой книгой на коленях.

— Скоро вам не понадобятся заклинания!

Голова кружилась от избытка мощи.

— Правда? Ты не ведь не исчезнешь… как в прошлые разы, — с лёгким укором сказал мальчик. — Наши родители мертвы. Злые люди схватили нас и упрятали сюда. Если ты не сможешь…

— Не смогу? Вот уж нет!

Ткань платья боевой жрицы Алой Владычицы приятно холодила кожу, а металл светлого копья, заряженного до предела, — щипал.

"Будто вернулись старые времена. Старые добрые времена".

Мальчик вздохнул и серьёзно произнёс, глядя мне прямо в глаза:

— Я верю тебе, элевэ.

Он взял одну из высоких тонких свечей и повёл меня к сокрытому во мраке проходу, не тому, из которого я выходила в первый и второй раз, а другому. Пока мы шли, ни одна мысль о возможном поражении не омрачала мои думы.

Уверенность.

Сила.

И ничего более. Словно Госпожа вновь была со мной.

Вскоре полукровка остановился.

— Дальше я идти не смею, — едва слышно прошептал он. Его голос дрожал.

Я кивнула. В воздухе витало нечто древнее, зловещее и гадкое. Однажды мне довелось присутствовать при вскрытии гробницы одного тирана — его роднила с таящейся Тварью флюиды застарелой скверны.

— Ступай к сестре. Ждите меня… скоро.

"Очень скоро".

Когда мальчик скрылся, я без тени страха продолжила путь во тьме.

"Смерти нет. Боли нет. Со мной правда. Все мои враги будут повержены".

Меня обдало смрадным дыханием. Единственное резкое движение, и светлое копьё готово к бою.

— Выходи дружок, поиграем, — губы изогнулись в лукавой ухмылке. Терпко-сладкое предвкушение скорой битвы… о, как оно вкусно!

Как я могла променять это на жалкую жизнь серой мышки-волшебницы?

"Братец вовек не расплатится за падение сестры".

Приглушённый рык. Золото глаз… Близко. Очень близко.

— Станцуем, Тварь? — расхохоталась я. — Али больно хороша для тебя любимица Жиюнны?

"Не бывшая. Не сейчас".

Шорох и движение, сокрытое во мраке. Я выставила вперёд брызжущее светом копьё и прошептала несколько сложенных для сражений Слов.

Разумеется, мой враг попал в ловушку.

В смертной жизни Лионель был паладином, самым верным рыцарем своего царственного дяди. Его меч служил Вейларнии так же истово, как душа — богу-воителю.

Мужчины-воины идут в бой с именем Земши на устах. Женщины же…

…беря в руки оружие, бросают вызов традициям. По миру бродит немало воительниц, но в сражениях их не охраняет ни Жиюнна, ни кто-либо ещё.

Боевые жрицы отличаются от тех суровых женщин. Мы сражаемся не с людьми, а с демонами и порождённой Бездной мерзостью.

С гибелью Твари тьма рассеялась. Я сидела на остывающей чешуйчатой туше и задумчиво вертела в руках уже совсем не грозное светлое копьё. Тусклое небо над головой и рыхлая, словно бы припорошенная пеплом земля под ногами ненавязчиво намекали мне о том, что меня (и скорее всего детей) выкинуло в Ортано Косом.