Татьяна Шуран - Матка

(Илья Обвинцев) — Точно-точно! Знакомая тема. Меня Беля заставляла по два часа в день музыку слушать. Баха. Иной раз заглянет проверить, как я приобщаюсь к культуре — может, заснул или сбежал уже, — и посмеивается: "Давай-давай, мучайся! Припадать к прекрасному нужно себя заставлять!" (смех) А что со мной было, когда она велела мне стихи сочинять! (смех)

(Дина Перцева) — А меня Беля, помню, заставляла ходить на шпильках и со стаканом воды на голове — отрабатывать осанку, походку. Ты, говорит, красивая девчонка, но ведешь себя, как пацан. А я всегда стеснялась, что у меня высокий рост, длинные волосы, стройная фигура — ну, вроде все об этом мечтают, вот и будут завидовать. Потом еще танец какой-то разучивать, типа балета. А я ведь в детстве ходила на хореографию и даже сама сочиняла какие-то композиции… А потом как-то забылось все… Вроде как решила, что это в жизни не пригодится.

(Арина Высокосова) — Когда работаешь над раскрытием своих возможностей, про которые сама толком не знаешь… начинаешь замечать… что вот бывают такие периоды, когда как будто найдет что-то… и все само собой складывается. Вроде без усилий получаются вещи, о которых раньше и подумать не могла. А потом начинается спад, и попробуй, повтори! Время ушло… То есть, я хочу сказать, существуют какие-то циклы, в которые ты включаешься иногда. И идешь как на гребне волны. Только мы осваиваем это методом тыка, все так непредсказуемо получается. А ведь есть же, наверное, какие-то закономерности, макро-ритмы, или я не знаю. Вот было бы неплохо сверяться с какой-нибудь табличкой мировой жизненной активности, чтобы уж делать все согласованно.

(Валерий Мельников) — Может быть, в древности, ритуалы все эти. Может, они и настраивали на такие вот паттерны. Макро-ритмы. Тот же самый календарь майя, где время мерялось целой этажеркой циклов разной длины. И мифы с их запутанными сюжетами. Может, они как раз об этом, обо всех изменениях выше человеческих. В зашифрованном виде.

(Дарья Чарусова) — А мне обидно казалось. У всех какие-то сверхъестественные тренировки, а мне все какая-то простая, незамысловатая работа. Я переживала: что же это я, такая бесталанная? Неужели мне и попробовать нельзя научиться чему-нибудь особенному?

А однажды Беля ко мне заходит и вдруг говорит: "Напрасно ты, Дарья, думаешь, что ты чем-то обделена, что-то теряешь. Зачем ты судишь по всем этим внешним эффектам и причудливой муштре? Такие фокусы нужны, чтобы хоть как-то разбудить волю человека. Но сами по себе они ничего не значат. Главное в человеке — это не припадки экзальтации и суеты. А уравновешенность и способность к систематическому труду, терпение, верность и цельность. Все эти качества — редкий дар. Хоть они и кажутся неброскими, но польза от них бесценна. Потому что серьезную работу можно поручить только по-настоящему надежному исполнителю. Я на тебя очень рассчитываю, Дарья. Вот я со всеми работаю, а с тобой я отдыхаю".

(Светлана Подснежина) — А я хочу сказать, что, когда пришлось потерять всех близких, поняла, что такое настоящее родство… Ведь у меня все умерли, ну, как и у многих тут… Когда все пропало, не осталось больше ни работы, ни семьи, ни будущего, стало понятно, до какой степени человек на самом деле одинок. Что вот есть твоя жизнь, и до нее никому нет дела. Вот как мы раньше жили, все по какой-то накатанной схеме, в какой-то системе, общество создавало иллюзию значимости, если человек играл заранее предопределенную роль, а без нее… Я поняла, что доверие, внутреннее согласие — это и есть настоящее родство. Дом — он не в документах, и не в крови, и не в географическом месте каком-нибудь. Дом внутри. Всем хочу сказать спасибо, вы стали моей семьей.

(Артемий Хромченко) — Я помню, еще перед вторжением было много разговоров о конце света. И как все это представлялось? Живут, стало быть, люди, ни о чем не подозревают, вдруг — яркая вспышка, и ничего нет. А теперь я понимаю, что все постепенно, медленно происходило. Просто мир меняется, и он не хочет тебя ни уничтожить, ни спасти, он просто тебя не замечает. Это твое личное дело, найдешь ты свое место в новом мире или нет, сможешь ли измениться, встроиться. Иначе жизнь будет продолжаться без тебя. Это и есть конец света. Конец самомнения. И в то же время это — начало ответственности. И свободы. (пауза) На самом деле, я думаю, нам повезло, что довелось через это пройти.

(Евгений Бархин) — Повезло, что довелось, а что удалось — еще лучше…

(Ярослав Холодов) — У меня, пожалуй, на основании общего опыта, если суммировать впечатления, сложился такой вывод: учитель, духовный наставник — это не только подмога, но и искушение. То есть человек, который настолько тебя превосходит, что во всем главенствует, руководит, — это колоссальный источник энергии. Он все решает, за всем следит. А любому обывателю жизненно необходимо скомпенсировать свою неполноценность. Отсюда известное стремление большинства людей сбиваться в стаи: крутиться в компаниях, которые безразличны, сохранять давно опостылевшие семьи, имитировать общественную деятельность. Все эти дружбы, любови — своеобразный суррогат, возможность отвлечься, занять чем-нибудь время. И учитель в этом смысле — самая мощная подпитка. В какой-то момент ты начинаешь во всем опираться на него, воспринимаешь его, как всемогущее существо, без которого ни одна мелочь не происходит. И забываешь о своей воле. Нужно понимать, что учитель — это такой же человек, со своей жизнью, своими задачами. Он не может влезть во все и все поправить. И рекомендации учителя — это не инструкции для заучивания наизусть, а всего лишь повод к свободному, самостоятельному выбору. То есть взаимодействие с учителем — это вещь вспомогательная, вроде как тренинг, а на первом месте всегда должна быть твоя инициатива, твое решение. Потому что каждый занимает свое, неповторимое место в жизни. В общем, можно подытожить так: бесполезно на кого-либо оглядываться, даже на учителя.

(Алина Руминова) — А я вот иногда смотрю на рисунки галактики, всяких созвездий, Млечного Пути, и думаю: мы привыкли считать "космос", "вселенную", какие-то там "скопления галактик" и "метагалактик" чем-то самым грандиозным, беспредельным… Как будто есть наша родная, изученная Земля и, с другой стороны, непостижимая пустота. Но что там, за космосом? Ведь, наверное, и ему где-то положен предел, и с этой точки зрения наш космос получается близким, понятным, и есть что-то еще… другое…

(Тихон Ясенев) — Беля — настоящая русалка. Или лунная сирена. У нее кожа прозрачная и неуловимая улыбка. А глаза — как небо во время грозы. Темные и сверкающие. И, хотя она говорит, что "самая совершенная", на самом деле она только ищет себя. Но, с другой стороны, получается у нее виртуозно.