Татьяна Шуран - Матка

— Ладно, все, — Ладшев поднялся и взглянул на часы. — Уже так поздно, что даже рано.

— Да, заговорились…

— Предлагаю объявить остальным, что мы переходим в подчинение к Беле, и все, кто захочет, пусть присоединяются, а остальные пусть рассчитывают только на себя. Мы должны сформировать реальную силу, способную сражаться против габбро…

— …и уничтожить Матку! — вразнобой хором подытожили старатели.

После пережитого стресса, празднеств и бурных дискуссий обитатели базы легли спать под утро, рассчитывая недолго вздремнуть, но отключились до полудня, а когда наконец начали вылезать из фургонов, выяснилось, что Бели в лагере нет. После некоторого переполоха, обнаружившего, что многие безотчетно связали со странной незнакомкой гораздо больше надежд, чем им самим казалось, старатели убедились, что в лагере остался Белин мотоцикл, принялись готовить завтрак и ждать хозяйку транспортного средства. Действительно, некоторое время спустя высокая, тонкая фигура в ореоле длинных серебристых кудрей показалась на одном из пригорков. Лагерь шумно поприветствовал ее издалека, и она в ответ помахала рукой.

Свое отсутствие Беля объяснила тем, что гуляла. На приглашение перекусить охотно взяла кусок кроличьей лапки. Теперь, в мирной обстановке, при свете дня, она уже не казалась такой неприветливой и чуждой. У некоторых старателей ее поведение вызывало смутные ассоциации с беспризорным, замкнутым, невоспитанным и наивным подростком. На вид, несмотря на высокий рост, Беле нельзя было дать больше пятнадцати-шестнадцати лет. Необычные пропорции воздушной, стройной фигуры, неестественно длинные руки и ноги, изящные, крупные кисти рук с гибкими пальцами сообщали ее облику своеобразную угловатость и незавершенность. Неправдоподобно большие глаза, прозрачно-серые, если в них не мелькал слепящий белый свет, казались многоугольными, как на средневековых витражах. В неправильных чертах овального лица с полными бледными губами часто мелькало задумчивое, мечтательное и страдальческое выражение. Незатейливые манеры девушки, неброская одежда — потертая кожаная юбка, темная майка, короткая спортивная куртка — дополняли впечатление беззащитности и простодушия подростка. Однако при попытке порасспросить ее о ее собственной жизни Беля немедленно перешла на деловой тон:

— Вы мне скажите сначала, что вы решили? Одни остаетесь или уходите со мной?

Старатели заворчали. Мысль расстаться с Белей казалась теперь нелепой.

— Мы согласны поехать, но… — растерянно произнес голос из толпы, — непонятно, от нас-то что требуется?

— Да, то есть какие условия?.. — прошелестел говор.

Беля пожала плечами, рассеянно дожевывая лапку.

— Ну… работа для вас определенно найдется… И вы ее сделаете… или не сделаете…

— А что за работа? — раздались смущенные голоса.

Беля поднялась, отряхнула руки и вместо ответа поинтересовалась:

— Вас сколько?

— Человек двести… — прошелестело в толпе.

Беля кивнула.

— Ну, собирайтесь. А оружие здесь оставить.

На этот раз в толпе зашелестело громче.

— Как, оружие бросить?..

— Кто не может прожить без пулемета, остается здесь, — отрезала Беля. — Остальные грузятся в машины со жратвой и экскурсионные автобусы. Танки, БТРы, гранаты, автоматы оставить здесь. Шмонать не стану, но если впоследствии увижу у кого-нибудь огнестрельное оружие, из него же на месте и убью, — пообещала Беля, и все сразу ей поверили. — Через полчаса я уезжаю. К этому моменту желающие присоединиться должны подготовиться, и учтите, герчеяуре… — тут Беля обвела толпу внимательным взглядом: — Иногда умереть легче, чем остаться жить. Спасение — это испытание.

Путешествие оказалось довольно долгим, хотя происходило на оглушительной скорости. Беля стрелой мчалась по ей одной понятному маршруту, петляя среди железобетонных развалин и проржавевших корпусов машин на засыпанных мусором опустошенных улицах, выныривая на трассы и вновь съезжая на размытые дороги через поля и, казалось, вовсе не заботилась о том, успевает ли кто-либо из ее спутников повторять ее рискованные виражи. Между тем старатели, к своему немалому удивлению, добрались вместе с Белей до пункта назначения в полном составе — возможно, именно потому, что неотрывно следили за дорогой, переживали о сохранении скорости и лишь смутно осознавали, что за время вторжения габбро они никогда не пересекали обширные пространства страны, превратившейся в смертельную ловушку, так решительно и открыто. Беля же вела мотоцикл так уверенно, словно не сомневалась, что остальные следуют за ней, и очевидно было, насколько привычным способом передвижения казались ей подобные гонки сквозь кишащую монстрами вымершую землю.

Под вечер колонна выехала на замысловатый серпантин. Когда горная дорога стала казаться старателям бесконечной и у всех заложило уши от разреженной атмосферы, Беля впервые продемонстрировала, что еще помнит о своих незадачливых спутниках. Подняв руку в знак того, что скоро будет остановка, Беля указала на небольшую парковку у подножия очередной горы, на которой среди леса виднелось несколько полуразрушенных хозяйственных построек.

— Быстро, быстро! — немедленно раздался окрик, едва машины остановились. — Выгружаемся, и даю вам десять минут перерыва… чайку тяпните, чтоб в голове прояснилось, или кому там что еще… Через десять минут всем собраться… да вот хоть на этой дороге — чего там, движения на ней теперь нет, все, кто мог приехать, уже приехали… Ну, словом, располагаемся здесь стройными рядами, я вас буду инструктировать, — заключила Беля.

Перерыв, конечно, затянулся против указанного срока — ошарашенные и усталые старатели частью разбрелись среди машин, разминая затекшие мышцы, частью сгрудились вокруг кузова с припасами, последовав совету Бели насчет чая "и кому там что еще". Но минут через двадцать старатели начали подтягиваться на дорогу, по парапету вдоль которой прогуливалась терпеливо поджидавшая их Беля.

— Ну что, все собрались? — девушка бегло оглядела слушателей. — Просьба сосредоточиться — это будет ваше последнее усилие на сегодня… — Беля выдержала многозначительную паузу.

Старатели примолкли.

— Итак, герчеяуре, — начала Беля, важно прохаживаясь из стороны в сторону, — как вы все прекрасно знаете, мы сейчас находимся в состоянии войны. Что такое война? — Беля взглянула на старателей, выдержав риторическую паузу, и ответила сама себе: — Война — это осуществление собственной жизни посредством уничтожения противника. Какое здесь ключевое слово? — на этот раз было ясно, что вопрос подразумевает ответ.

— Жизнь, — серьезно сказал Ладшев.