Наталия Некрасова - Мстящие бесстрастно

Хорни осторожно и медленно отвел мои руки.

— Не надо, — глухо проговорил он. — Нет смысла от отчаяния бросаться на шею первому встречному. Поверь мне, Кайаль от этого ничуть не загрустит. Как бы это кощунственно не звучало, Шахумай, все проходит и все раны заживают. Кроме смертельных, конечно.

Он усадил меня, тихонько обняв за плечи — вот кто относился ко мне как настоящий брат, поняла я.

— Если честно, то от любви можно умереть. Но ты сильная, Шахумай. Ты очень сильная… И поэтому тебе вряд ли будет легко найти мужчину… Мы любим слабых. Беззащитных. Даже самый жалкий сморчок хочет, чтобы его силой и мужественностью восхищались. А ты сама сильна, тебе не нужен защитник. Тебе нужен равный, который сумеет тебя оценить. А таких, боюсь, и не осталось.

— Но Кайаль любил меня, — прошептала я.

— Конечно. И никогда не забудет тебя. Но ведь он во многом сильнее тебя, так? Ты же сама говорила — он лучший среди вас боец. Ему не надо было доказывать превосходство или хотя бы равенство. А всем остальным это придется делать, Шахумай-эсо.

— Но почему он ушел, — я разрыдалась. Хорни гладил меня по голове, горько и задумчиво глядя в огонек светильника.

— Потому, что он боится тебя. Его милая, ласковая и опасная, как красивая змейка, Шахумай сломала шею Маххати, которая была сильнее ее. В ней появилось что-то непонятное, страшное, чужое. Это уже не та Шахумай…

— Но я та же! Та же!

— Это тебе только кажется. Твоя старая кровь очень сильна. Может, если бы тебя смогли научить владеть ее силой, не выпускать из души темного бога, то ты стала бы еще ближе ему… Не знаю. Старая кровь — странная штука. Тебя научили пользоваться ее силой только для одного — для убийства… Ты — страшное оружие, Шахумай-эсо. Но за это ты слишком многим заплатила и еще заплатишь.

— Если бы я могла… Я бы эту кровь до капли выпустила из себя…

— Увы. Мы такие, как есть.

— Что же мне делать теперь, Хорни-эмаэ…

— Подождем, подождем… Все раны заживают, милая женщина. Хочешь, спою тебе? Это ты навела меня на мысль, женщина-эсо. Можно считать, ты мне подсказала эту песню. Хотя, конечно, ее опять никто слушать не захочет. А ты — хочешь? Хочешь?

Я кивнула. Хорни взял свой странный северный тунг с двенадцатью струнами, на котором играют без смычка, и запел ту самую песню, которую сочинял тогда, две недели назад у меня дома. Когда Кайаль не пришел ко мне…

Степь под копыта

Бросит ковры ковыля.

Примет убитых

В добрые руки земля…

Там, по дороге

Пепел остывших костров.

Древние боги

Помнят забытую кровь.

Нам на ладони

Чертит грядущее рок-

Серые кони,

Серые вены дорог.

Там, за порогом,

Ветра нездешнего вихрь.

Древние боги

В нашей смеются крови.

Там, за закатом

Лица, года, города.

Счастье проклятых —

Путь, что зовется "всегда".

Привкус тревоги,

Знаки судьбы на крыле.

Древние боги

С нами бредут по земле.

Скрипнут колеса

Древней телеги времен.

Что-то вернется,

Что-то уйдет, словно сон.

Только немногим

Душу согреет звезда.

Древние боги

Были и будут всегда.

Степь под копыта

Бросит ковры ковыля.

Тех, что забыты,

Снова отпустит земля.

Древнего рога

Зовом поднимут нас вновь

Древние боги —

Вера, Надежда, Любовь…

Та самая мелодия, тревожная и сумрачная.

— Почему?

— Что почему?

— Почему именно эта песня?

— Да так. Иногда трудно понять, почему вдруг начинаешь думать о том либо другом. Я временами ловлю себя на том, что далеко ушел от первой мысли. Любопытно потом прослеживать что за что зацепилось. Такой клубок… Наверное, я просто думал о старой крови.

— А что ты, Хорни, гиквах, знаешь о нашей старой крови? — я говорила только потому, чтобы думать о чем-нибудь другом, не о своей беде.

— Вашей старой крови? — насмешливо спросил он, подняв свои и без того удивленные брови. — Не сказал бы, что она ваша.

— Да? Вы, гиквахи, которые не помнят своего прошлого, которые ищут его у нас, смеют заявлять о своей старой крови? — я начинала распаляться, мне надо было на ком-то или чем-то отыграться за свою боль. А этот разговор был более-менее безобиден.

— Но кровь-то все равно в нас течет, — усмехнулся Хорни. — И мы кое-что о ней знаем. Сама понимаешь, ее не вытравить и она сама по себе проявляется. В наших монастырях многое о ней знают и многое умеют. Правда, у нас это умение, как всегда, дозволено одним и не дозволено другим. У вас по-другому.

— У нас тоже не все и не всем открывается.

— Да уж конечно. И все же у вас позволено больше.

— А ты никогда не думал, что такое старая кровь?

— Думать-то думал, но для того, чтобы сделать вывод, у меня слишком мало сведений. Вот у вас что говорится о старой крови? Поправь, если ошибусь. Вы говорите, что сначала боги создали мир. Затем они поселили в нем старый народ — своих детей, прекрасных полубогов, бессмертных, нестареющих, всемогущих. И сказали — вот вам мир. В наших легендах говорится, что сначала они, боги, то есть, создали других людей, таких как мы, но сочли нас неудачным изделием. Однако, оставили жить — жалко, все-таки. А потом произошло то, что должно было произойти. Обиженные и обделенные решили взять свое. Старших не то уничтожили, не то они просто растворились в огромном числе пришельцев, но тех так или иначе не стало. Но их кровь в нас осталась. Ну, как? Верно?

— Ну, не совсем. Мы считаем, что у нас старшие очень долго были правителями, но, когда их кровь мешалась с нашей, они становились смертными и постепенно выродились. А с ними исчез и их язык, сохранившись только в священных книгах. Его знают только очень образованные люди и архуши. А еще говорят, что когда боги создавали людей, то каждый из богов капнул в Котел Рождения немного своей крови, но потом Шуммакаш решил, что если он даст крови столько же, сколько все прочие вместе, то люди будут принадлежать ему. Вот потому мы и такие. Может, во мне как раз тогда Шуммакаш и проснулся…

— Скорее, Анхас-бари, — хмыкнул Хорни. — Как бы то ни было, божественная кровь есть во всех нас.

— Да. Но боги не захотели, чтобы отродья Шуммакаша жили вечно и дали нам смерть. Но еще у нас есть воля. Так мы считаем. И каждый волен выбирать — божественная кровь или кровь Шуммакаша. Когда мы умрем, мы пойдем либо к богам, либо к диккахам. Все зависит от того, какой крови мы дадим в себе власть.

— Очень доходчиво излагаешь, эшхани, — кивнул Хорни. Я не понимала, смеется он или нет. — Очень. Но это вызывает еще такую кучу вопросов, что я даже говорить об этом не хочу. Наши легенды говорят о великих героях, которые возглавили поход на новые земли, где жили могучие колдуны, которых мы истребляли и забирали их женщин. И их нечестивые боги исчезли вместе с ними. А в Саллане говорят, что "люди богов" долго жили по соседству с их предками, но те, вроде бы, сами были какие-то особенные и соперничали с ними пред ликом богов. Ну, потом, как водится, они их, людей богов, то есть, изгнали куда-то, но вот куда — кто знает. Они и богов изгнали.