Лиланд Модезитт - Башни Заката

— Выпей это.

К губам подносят чашку, и в ноздри проникает запах теплого бульона.

— Что с Мегерой?

— Пей, кому сказано! Тебе нужно поправляться, и поскорее.

Креслин машинально глотает жидкость, только сейчас полностью осознавая, что ощущает пульсирующую боль не в своих ранах, а значит, из них двоих Мегера пострадала больше. Он делает очередной глоток, судорожно размышляя о том, как ей помочь.

— Нет! — рявкает Лидия.

Вздрогнув от неожиданности, юноша проливает бульон себе на грудь.

— Может быть, потом, когда ты окрепнешь, — говорит целительница уже не так резко, — но сейчас твое вмешательство может убить вас обоих.

— Но, — сбивчиво бормочет он, — если она…

— Креслин, — мягко, но настойчиво прерывает его Лидия, — должна признаться, что она в очень тяжелом положении, но самое лучшее, что ты можешь сделать сейчас, — это постараться не усугублять его. Ей достаточно собственной боли, избавь ее еще и от твоей. Вспомни, что ее связь с тобой существует дольше, чем твоя с ней. Хотя ты сделал связь двусторонней, противоположные потоки еще не уравнялись по силе. Прошу тебя, не тяни из нее энергию. Ты достаточно силен, чтобы с этим справиться.

— А как ты прочла мои мысли? — спрашивает он.

— Я просто догадалась, и это было вовсе не сложно. Особенно когда в стремлении помочь ей ты так исказил равновесие хаоса и гармонии, что разодрал в клочья полнеба и едва не убил себя. Потом, лишившись чувств, ты в бреду беспрестанно винился перед ней, а как только пришел в себя, первым делом произнес ее имя.

— Так глупо… снова…

— Нет. На сей раз это моя вина. Я переживала за Клерриса, а ты просто хотел мне помочь. И поспешил на помощь, не раздумывая. Ты никогда не раздумываешь, если твои близкие попадают в беду. Как, впрочем, и все мы. Я тоже не заботилась тогда о последствиях. А сейчас — пей и отдыхай. Обещаю, если твоя помощь действительно понадобится, я скажу.

— Правда?

— Не сомневайся.

Допив бульон, Креслин откидывается на подушки, но сон не идет. Время, судя по всему, дневное, но молодого мага окружает непроглядная тьма, и лишь по плеску прибоя да благодаря неким чувствам, которые трудно определить, он догадывается, что находится в собственной комнате, но лежит не на привычном топчане, а на какой-то большой кровати.

Юноша пытается нащупать переднюю спинку кровати, но дрожащие руки почти не повинуются, и вдобавок малейшее усилие ощутить окружающее пространство приводит тьму в движение. По-прежнему незрячий, он воспринимает невидимые черные волны.

Ногу и обе руки юноши вновь пронзает боль — боль Мегеры, столь сильная, что собственная рана в плече кажется чуть ли не комариным укусом. Креслин закрывает глаза, но жжение в них от этого не проходит.

Сон подкрадывается незаметно, точно так же приходит и пробуждение. Стоит ему проснуться, как к губам тотчас подносят чашку.

— Выпей!

— Погоди…

Он облизывает губы, пьет и прислушивается к своим чувствам. Боль в руках кажется уже не столь сильной… хотя, может быть, он просто с ней свыкся?

— Как Мегера?

— Кажется, ей получше, — говорит Клеррис.

— Но не особо, да?

— Не настолько, как бы хотелось. Выпей еще.

Осушив чашку с теплой жидкостью, Креслин прокашливается.

— Тебе нужно пить как можно больше. Обезвоживание очень опасно.

— Обезвоживание?

— Нехватка жидкости. Я же тебе рассказывал, что человеческое тело состоит в основном из воды.

— А почему я ничего не вижу?

— Не знаю. Раньше я с таким не сталкивался. Могу только строить догадки.

— Какие? — требовательно спрашивает Креслин.

— Ну, если милостивому господину угодно…

— Оставь ты эти титулы.

— Тогда оставь такой тон.

— Прости.

— Выпей еще немного.

На сей раз руки Креслина не дрожат; он принимает чашку и выпивает, не расплескав.

— Имей в виду, — начинает, прокашлявшись, Клеррис, — это сугубо теоретическое рассуждение. По-моему, ты сделал то, чего никогда раньше не делалось. Каким-то образом нарушил дихотомию «Хаос-гармония».

— Дихо… чего?

— Ты использовал магию гармонии для сотворения хаоса, причем в невиданных масштабах, — продолжает Клеррис, словно не услышав вопроса. — Возможно, ты помнишь: как-то я говорил тебе, что для большинства Черных с возрастом становится все труднее осуществлять любое разрушение, даже если при этом не используется магия. А ты не только творил немыслимый хаос с помощью сил гармонии, но и — в то же самое время! — еще и убивал людей своим клинком.

Клеррис умолкает, и в наступившей тишине отчетливо слышен шелест прибоя.

— И… что? — напряженно выдавливает Креслин.

— В тебе, в самых твоих костях слишком много основополагающей гармонии, и твое сознание просто отключило то, что могло помешать тебе выжить. Но никакое перенапряжение не проходит даром, и те же фундаментальные силы гармонии, высвободившись, рикошетом ударили по тебе — и по Мегере, — разметав в клочья твою защиту.

— Сознание? По-твоему, выходит, что мои мысли уже вроде как и не мои?

— Нет у меня ответа, — вздыхает Клеррис. — Говорю же, я могу только гадать.

— А моя слепота — она надолго?

— Да кто ж ее знает? Окажись на твоем месте обычный мастер гармонии, он давно был бы мертв. А слепота… не знаю. Может остаться на всю жизнь, но, возможно, ты и прозреешь… через год… или через десять лет. Когда — не скажет никто, но то, что вы с Мегерой живы, — уже чудо. А раз случилось одно, почему бы не случиться и другому?

— Ладно. А что с вражьими солдатами?

— Шиера оказалась поумнее нас с Хайелом, к тому же остальные корабли были выброшены не так кучно. Она перехватывала спасшихся по отдельности, и они или падали под стрелами, или сдавались. Переловили, правда, не всех: в холмах еще укрываются беглецы, но не думаю, что они доставят нам много хлопот. Норландцы и остранцы захотели выкупить своих, и Шиера с Хайелом запросили за пленных самую высокую цену… — Клеррис снова прокашливается. — Похоже теперь, особенно с учетом того, что нам достались и выброшенные суда, все денежные проблемы решены. Вы с Мегерой теперь довольно богаты.

— Мы богаты?

— Как регентам вам причитается одна пятая, кроме того, Шиера с Хайелом настояли на возмещении тебе всех затрат на припасы, которые ты покупал на свои средства. Вообще-то, после того как Шиера рассказала об этом бойцам и выплатила им всю задолженность по жалованию, они хотели выделить вам с Мегерой треть, но Шиера и Хайел заявили, что вы столько не возьмете.

— Да нам и пятой-то части много.

— Кончай молоть чушь! Ты не можешь позволить себе быть бедным! Разве не бедность вынудила тебя к пиратству и всему прочему? А вдруг случится новая засуха или возникнут другие затруднения?