Лана Тихомирова - Ноль

Британия застыла и напряглась.

— Не помню, — шумно выдохнула она и весело приземлилась на кровать, — Меня утомляют эти разговоры. Тем более я только недавно говорила с сестрой. Мне не хватает людей, хотя бы и таких же, как я. Вот тебе я рада, — Она задорно состроила мне глазки, — Ты новая, а от ван Чеха и его шуточек я уже устала, совершенно устала.

— Я пойду, — встала я.

— Приходи еще. Я буду очень ждать, — сказала она, уже отвлеченно глядя в окно.

— Можешь, ничего не говорить, я все подслушал, — заявил ван Чех, пербив меня на полувдохе.

— Как хотите, доктор, — пожала плечами я.

— Я хочу твоих соображений.

— Их есть у меня, — улыбнулась я, — Потеря памяти посттравматическая. Она говорит, что ударилась головой в машине и не помнит ничего, что предшествовало инопланетянам. Она призналась, что знает о том, что ее способности на нас не действуют. Что-то важное она забыла.

— Как хорошо, — не удержался ван Чех.

Я бросила на доктора косой взгляд.

— Продолжай — продолжай, — кивнул он.

— Так вот. Инопланетяне могут быть сном или галлюцинацией, но это как же надо было долбануться головой!

— Очень просто, — ласково сказал ван Чех, — она после автокатастрофы в больнице и рехнулась. Была за рулем, везла мужа на дачу. Попали в аварию, мужа нет, сама жива осталась. Латали голову, а ты думаешь почему она так тщательно выбеливает лицо? Скрывает шрамы.

— Но я…

— Не заметно. Только покраснения небольшие, на виске. Ей повезло что только память отшибло…

— Ну, дела.

— А ты как думала, дитя мое. Ладно, ступай с богом, — отцовски благословил меня ван Чех.

У ворот меня ждала Британия номер два. Она вышла передо мной из-за куста. Я встала, как вкопанная.

— Как вас зовут? — торопливо сказала она. Волнение ее выдавал только предательски дрожавший голос, в остальном она была спокойна и тверда.

— Брижит.

— Хельга — рада знакомству, — она протянула мне руку, — Надо поговорить.

— Простите, меня ждут, — сказала я, глядя, как к воротам подходит Виктор.

— Это важно, — Хельга ухватила меня выше локтя железной хваткой и поволокла в сторону сада.

Мы сели на лавочку на какой-то уединенной тропинке.

— Это крайне не вежливо, — фыркнула я.

— Простите, у меня нет выбора. Речь идет о сестре постольку-поскольку. Вы знаете, что близнецы чувствуют состояние друг друга… так вот речь идет больше обо мне, чем о ней.

Хельга поправила свои густые темные волосы и в упор посмотрела на меня. Видимо, она была из тех милых хрупких женщин, которые снаружи агнцы божие, а внутри на части разрываемы демонами. А я ждала чего-то классического: одна сестра — сама невинность, вторая — воплощение мирового зла. Одно заставило мне насторожиться: тонкий красный шрамик на правом виске.

— Что вы хотите?

— Помогите Британии!

— Я только практикантка. Все, что я могу, я делаю. У нее есть лечащий врач. Он хороший доктор и…

— Я не доверяю ему, — прошептала Хельга.

Я мысленно закатила глаза.

— А вы много с ним общались?

— Нет.

— Не стоит судить о нем скоропалительно. Он очень хороший врач.

— Но я знаю то, что не помнит Британия. Просто потому что она не может этого знать.

— Как любопытно. Поведаете?

Хельга поморщилась от такого с ней обращения, но преодолев какое-то внутреннее сопротивление начала:

— У нее были проблемы с мужем. Как это обычно бывает, я обойдусь без подробностей. Так вот, как-то в порыве гнева она крикнула ему: "Чтобы ты разбился, сволочь!". На следующий день им ехать на дачу. Утром она позвонила мне и попросила отвезти мужа, потому что она сама не хочет с ним ехать, а отпускать боится после вчерашних слов. Я не долго думая согласилась, потому что не верю во всякие совпадения и мистику… Тогда еще не верила. Машину занесло, при чем на ровном месте. Я осталась жива, только шрам, — она приподняла волосы и показала тонкую красную полоску на виске, — стал снижаться слух, моя плата. Так вот. Я поехала с ее документами, нас не различишь. В больницу меня положили по ее документам, в то время, как сестренка сходила с ума дома. Я на себя до сих пор чувстую это помешательство, это страшно. Я тоже боюсь, очень боюсь сойти с ума. Вы знаете, какие кошмары ей сняться?!

— Предполагаю, — мрачно ответила я, голова шла кругом от всей этой неразберихи, — Доктор сказал, что ее привезли прямо из больницы… Как так получилось?

— Очень просто, — светоло улыбнулась Хельга, — Нас могут различить только родные дети. Бри сама пришла ко мне, когда поняла, что с ней творится что-то не то, боялась навредить нашим ребяткам. Мы легко обменялись одеждой, на входе и выходе никто документов же не спрашивает, да и с документами не велика проблема.

— А как тогда мне узнать, что вы именно Хельга?

— Шрам… и слух… — медленно ответила она.

— Что же у вас так все сложно?! — не удержалась я, — Мексиканский сериал!

Хельга подумала и усмехнулась.

— Вы правы. В чем-то вы правы. Она придумала набеливать лицо, дескать, чтобы шрама не было видно. Правда, сначала она хотела рассечь висок, но потом все-таки одумалась.

— С чего, как вы думаете, тогда могла начаться эта болезнь?

— С чего? — Хельга задумалась, — в инопланетян она никогда не верила, в бога тоже, но по восприятию мира она скорее была мистик, чем прагматик. Верила в сны, гадания, что словом можно убить или запрограммировать реальность. Реалист у нас я. Но после того, что произошло с ее мужем… Я уже ничему, наверное, не удивлюсь.

— Милые дамы, я прошу прощения, что прерываю беседу, но на сад спускается вечер и пора бы по домам, — Виктор вынырнул из кустов и изящно приподнес мне веточку цветов.

Хельга настороженно смотрела на него. Виктор обезоруживающе улыбался и молчал. От меня не ускользнуло, как загорелся у этой Хельги глаз, на моего Виктора.

— А ваши дети и племянники… Вы содержите их одна? — елейно спросила я.

— Да, одна, — не сразу и как-то рассеянно ответила она, — Я пойду, пожалуй, я и так вас сильно задержала.

— Вообще-то да, сильно задержали и не ее одну, — почти даже ласково, но с какими-то железными интонациями ответил Виктор и положил мне руку на плечо.

— До свиданья, — хельга порывисто встала и пошла прочь. Песок тихо шелестел под ее шагами. Я завораженно наблюдала, как тоненький стан ярко выделяется на фоне белых деревьев и растворяется в вечерних сумерках.

— Быстро стемнело, — сказала я, почувствовав, как спало напряжение. Все время разговора, я оказывается сидела, держа спину прямо, сжав руки в кулаки. Каждая клеточка теперь молила меня о пощаде. Мозг вопил о том, что тело он никуда не поведет, есть Виктор, пусть он и тащит и уже не важно куда.

— Ты не заболеваешь случаем? — он вглядывался сквозь наступающий вечер в мое лицо. Оттер рукой пот с моего лба.