Лана Тихомирова - Ноль

— Там психологический портрет прилагается. С рассказов родственников похоже, но… сейчас мне все понятно.

— Но тут же такая… мерзость.

— Мерзость, согласен, ты тоже от этого не застрахована. И Машенька и медведь мне тут понятны и рисунок тоже. И оральная агрессия тоже вроде бы вписывается.

— То есть получается ее украли, и…

— Да, — мрачно ответил ван Чех и сверкнул глазами яростно и злобно, — Но она молодец, находчива… Но вот теперь здесь, хотя это лучше, чем смерть, от разных неприятных лап. В конце концов, надо смотреть вперед и не останавливаться на прошлом. Она, кажется, теперь сичтает себя виноватой. Жертва всегда проникается симпатией к мучителю, может тут и влечение было. Естественно теперь Аглая себя винит, надо бы объяснить ей, что по чем и, думаю, тебе это удасться. А все потому, что ты девушка. Я даже приходить к вам не буду. Ей теперь еще долго мужчин бояться.

Главное внимай, Бри, чтобы она не стала клиниться в обратную сторону… Нам слабые на кое-что тоже не нужны.

— А так может быть?

— Все может быть. Пойдем дальше? Сегодня еще лауреат твой.

— А может быть позже?

— Когда позже? Ночью? Виктор не поймет.

— Я думала позвонить, чтобы Виктор привез мне ноутбук и мы бы начали терапию с Серцетом.

— Наш фантастический друг обойдется денек, — хмыкнул ван Чех.

— Тогда можно я завтра к нему пойду?

— Дорогая моя, — задушевно начал ван Чех, — ты сама составляла себе расписание, кто тебя за язык тянул.

— Но я не знала, что мне придет в голову эта мысль… Точнее, что Виктор мне ее подскажет.

— Ах, тут еще и Виктор замешан! — зааплодировал ван Чех, впрочем вполне скептически, — А я то думал, откуда в этой прекрасной головке такие чудовищные идеи. Не знала она… Не знала, — ворчал доктор, — А что ты вообще знала? Ты должна была надеяться, — нежно протянул он, — что эта мысль тебя посетит.

— Простите великодушно, — огрызнулась я.

— Прощаю, — смилостивился великолепнейший мой наставник, — Ладно не рыдай, поменяй с бухгалтером кого-нибудь местами.

Я посмотрела на свое расписание. Хрен редьки не слаще, что Британия, что Маус, специально их спихнула на один день, чтобы не иметь счастье растягивать общение с ними на всю неделю. Выходило не миновать мне чаши сией. Но пойду я к дер Гертхе, а что буду с ним делать? Идей у меня нет. Раз идей все равно больше никаких, пойдем по алфавиту.

— К Британии, — тихо сказала я.

Ван Чех сморщился, как урюк и недовольно выдал:

— Никого приятнее выбрать естественно не могла.

— А у меня прямо выбор есть.

— Ну, вообще-то теперь уже нет, потому что я так сказал, мучайся теперь с ними сама.

Он резко встал и как-то героически выставил свой роскошный нос. Профиль его был во истину великолепен — хоть на монетах чекань. Мелкая такая монетка Чеховка будет.

— Доктор, а в никогда не хотели запечатлеться в меди?

— Ты так низко меня ценишь, — печально вздохнул ван Чех, будто прочитав мои мысли, — не сиди! Поднимайся! Я тоже не хочу к ней идти! А меня еще и алкоголики ждут!

— Бедный, вы, бедный! — фыркнула я.

— Бедный, я, бедный! — радостно согласился ван Чех.

Мы мигом оказались возле палаты Британии. У меня в глазах задвоилось. В палате их было две, обе прекрасные, брюнетки с матово-бледной кожей и перкрасными мягкими глазами. Они одинаково обернулись к нам и одинаково же улыбулись. Потом я уловила, кто из них настоящая Британия, та, что улыбалась светски, только с видимостью доброжелательности, хотя и с хорошо деланой видимостью. Вторая кротко и очень ласково улыбнулась мне и чуть виновато доктору.

— Здравствуйте, — сложил губки бантиком доктор. — А вы кто? Мистический близнец? — бесцеремонно обратился он ко второй, — почему не во время посещений?

— Это моя сестра, — твердо сказала Британия.

— В анамнезе ничего не было о близнеце, да еще и однояйцевом, или дай угодаю, вас разлучили в детстве и вы теперь только встретились благодаря ментальной связи, — доктор раздражился и его понесло.

Сестра Британии встала и, виновато улыбаясь, молча, покинула нас.

— Тень сестры Британии, — недовольно откомментировал доктор.

Глаза больной горели таким праведным гневом, что ясно было, она пытается дать доктору установку.

— Бри, успокойтесь, — я подсела к ней и ласково улыбнулась.

— Пусть этот выйдет.

— Я твой доктор, солнышко, — салютуя ответил ван Чех и не реагируя на мои отчаянные знаки вышел.

— Теперь мы можем поговорить спокойно. Он приятный, но очень шумный — этот доктор, — нежно проворковала Британия.

— Он очень хороший доктор, — отрезала я.

— Я думала с тобой будет интереснее, — закусила губу Британия.

— Я хотела поговорить с вами о том, что произошло с вами до того, как вы попали к инопланетянам.

Британия шумно хмыкнула и откинулась в своем кресле.

— Я спала.

— А до этого и если можно подробнее.

— Я жила до этого, нормальной жизнью. Все, как у всех: муж, работа, дом.

— Британия, вы, видимо, не так понимаете меня, — елейно продолжила я.

— Мне любопытно, что происходило непосредственно перед тем, как вы заснули.

На лице больной отразилось нечеловеческое напряжение, то ли он пыталась передать мне установку, то ли — припомнить.

.-Я не могу вспомнить. Доктор задавал мне эти вопросы, но я не помню ничего. И таблетки не помогают, — она брезгливо махнула в сторону тумбочки тонкой ручкой.

— А зачем вас украли?

— О, — оживилась Британия, — Они говорили, что у меня прекрасный мозг, мощный, самый мощный из всех и только я могу силой мысли поработить этот мир, не принеся себе вреда. Они учили меня, как это делать.

— Вы теряли сознание, перед тем, как попасть обратно домой и перед тем, как они вас забрали.

— Теряла, — медленно согласилась Британия, — но иначе ведь нельзя. Иначе я запомнила бы дорогу до корабля и смогла бы сбежать или вернуться, а им этого не надо.

— Не надо, — эхом повторила я, дослушав быстрые объяснения, — А зачем им надо, чтобы вы порабощали мир?

— Нет, им этого совсем не надо, — торопливл перебила меня Бри, — Они хотят, чтобы я управляла этим миром, они считают, что я могу управить им и сделать его чище.

— Приказывая людям кончать с собой?

— Да, — тихо согласилась она. Больная, как-то погрустнела вдруг.

— Вам не нравится ваша миссия?

— Нравится. Очень даже нравится, но у меня ничего не получается, — вспызнула и погасла она.

— Почему?

— Я что-то забыла… Что-то важное, без этого не получается управлять, — больная стала потирать виски, встала, медленно прошлась по палате и у стены резко развернулась.

— Я бы уже давно все сделала, если бы тогда не ударилась в машине головой.

— Когда тогда?