Татьяна Патрикова - Особенности эльфийской психологии (авторская версия)

И этой ночью мы занимаемся с ним любовью (да, теперь я убеждена, что то, что есть между нами, называется именно так), словно это наша с ним последняя ночь. Наверное, мы оба, как неразумные дети, боимся, что так оно и будет. И все же, Великая Мать Дома Рим-Доль – удивительная женщина. И уже утром, за завтраком я понимаю, что недаром всегда гордилась тем, что именно она – моя мать. Но об этом позже. Чуть позже.

А утром, после романтического ужина и той ночи, которую я про себя называю нашей первой ночью, несмотря на то, что это не так, я шепчу на ухо своему мужчине, что ради него готова попробовать узнать, что такое верность. Такая, как у светлых, когда я только с ним, а он не ищет нежности на стороне. И он, улыбаясь, обещает мне, что будет верным, если я буду верна. И это на самом деле становится для нас началом.

Андрей

Ир меня изнасиловал. Конечно, в самом переносном смысле из всех возможных. Но именно из-за мерцающего я так быстро пожалел, что сдуру брякнул, что фильм, который я им вчера показывал, вообще-то снят по книге. В общем, кроме того, что я едва отбился от Ира, возжелавшего в обход общественных просмотров узнать, чем там все дело кончилось, сидя вечером у меня дома, мне пришлось искать специально для него старенькие, потрепанные временем и десятком рук печатные версии 'Властелина колец' в трех томах. Как ни странно, книги я нашел, хоть и читал их когда-то, туеву кучу времени назад. И только тогда, когда они оказались в цепких лапках мерцающего, я, наконец, смог вздохнуть спокойно. Да, не думал, что кино, которое, как я вначале предполагал, должно было показаться моим эльфам как минимум смешным, как максимум гомерически неправдоподобным, настолько им понравится. Почему так, я понял только утром в понедельник, так как, наконец, получил возможность расспросить моих колокольчиков, что же им запомнилось в этом фильме. Узнал много нового. Нет, честно.

Оказывается, они все дружно, даже не сговариваясь, постановили про себя, что на правдоподобность не стоит обращать внимание, дескать, у них в фольклоре тоже каких только несуразных сказок не встречается. Дальше еще интереснее: путешествия в иные миры у них тут не новость, поэтому они все, да-да, все без исключения решили, что вполне вероятно, что в одном из миров эльфы именно такие, какими их изобразили наши киношники. Так что с этим тоже проблем не возникло. И, знаете, что заинтересовало их больше всего? Не приключения, нет. Не великая миссия и даже не охрененные, на мой скромный взгляд, спецэффекты. Чувства – вот, оказывается, на что они смотрели. На дружбу, на любовь, на то, какие у героев Толкиена представления о чести и достоинстве.

Отвечая на мои вопросы, колокольчики дружно отметили, что с моей стороны это был просто идеальный ход – выбрать именно этот фильм для первого показа. Доходчивее всех на сей счет выразился Машка, который правильно понял причину ошеломленной мины на моей лице и громогласно воскликнул: 'Да у них там даже гном был!'. Ага. Был. Это он про Гимли. Причем всех дружно особо интересовали отношения данного представителя гномьего племени с эльфом Леголасом. Но не о том речь.

Оказывается, несмотря на то, что внешность актеров, обряженных в тех или иных представителей волшебных народов, оставляла желать лучшего, местные эльфы были весьма заинтригованы дальнейшим развитием сюжета. Так что мне пришлось прилюдно пообещать, что в конце все будет хорошо, и все будут счастливы. И даже по секрету признаться, что никто из главных героев не умрет. Собственно, именно на этой позитивной ноте из-за двери, ведущей в мою квартиру, выполз помятый и не выспавшийся Ир. Да, взгляды, которыми его наградили колокольчики, нужно было видеть.

– Стесняюсь спросить, – пропел как всегда неугомонный Машка, – чем это ты занимался всю ночь? – все же задал вопрос он, обращаясь к Иру и выразительно глянул на меня.

Я сам не заметил, как расплылся в интригующей улыбке. Даже в глазах Или светился неподдельный интерес. Ир с недосыпу понял намек не сразу. Но когда до бедняги дошло… О, это был взрыв! Точнее, мог бы быть, если бы Ира, стоило ему только рот открыть, не прервали. Причем, как!

Дверь открылась с ноги, по крайней мере, нам всем так показалось, и в наш класс влетел разъяренный светлый эльф. Вот это был номер!

Кто он такой и что у нас забыл, я понял только минут через десять сосредоточенного ора. Причем, орал он отчего-то на Ира, поэтому было не так-то просто понять, с чего весь сыр-бор. Но, когда смысл экспрессивных высказываний эльфа дошел до меня, разумеется, смолчать я не мог.

– А ну, цыц! – воскликнул я и, воскресив в памяти картинку из моих собственных школьных годов, со всей дури хлопнул раскрытой ладонью по столешнице – у нас в школе так многие учителя делали, правда, толку было мало, а тут неожиданно помогло.

Руку отбил. Эльфы в лице незнакомца и Ира, прозорливо додумавшегося на этот раз выползти в класс уже в мерцании, как ни странно, заткнулись и уставились на меня с непередаваемым изумлением в глазах, которое я идентифицировал, как удивление тому, что какой-то человек посмел прервать их – светлоликих и перворожденных. А дальше меня понесло. Обращаясь к незнакомцу, я выдал целую тираду, которой не особо горжусь, так как многое было сказано чисто на эмоциях и обдумать свои слова я просто не успел, и все же я рад, что она каким-то чудом возымела действие.

– Не к лицу вам, сударь, на моем уроке балаган устраивать, – зашипел я в сторону эльфа, все отчетливей понимая, что еще немного – и просто сорвусь. Я даже самому себе ответить не мог, откуда во мне взялось это высокопарное 'сударь'. И все равно продолжал давить на опешившего от такого обращения взрослого эльфа. – И нечего косить на Ира, или у вас нервный тик? А вообще, если вы тут из-за дочери, как я понял из ваших слов, то уж Ирирган точно к ней никакого отношения не имеет, что бы вам там доброхоты не наговорили, так что нечего наезжать на нашего секретаря почем зря. И его непотребный, как вы рискнули выразиться, внешний вид, уж никак вас не касается. Настолько уверены, что сможете достойно ответить ему, если он, наконец, проснется, и решит вас за оскорбление в бараний рог согнуть? Что-то я сомневаюсь.

Эльф стал похож на рыбу. Несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, а потом, от негодования краснея ушами, выдал громко и зло:

– Мне сказали, что моя единственная дочь дружна с темным!

И тут Остапа (я за него) понесло…

– Только дружна? – с ехидцей осведомился я, выразительно, как надеюсь, играя глазами. – Вряд ли вы примчались бы сюда раньше срока и начали вопить, как оголтелый, если бы дело было только в дружбе.