Татьяна Патрикова - Особенности эльфийской психологии (авторская версия)

Но тут глаза открыла Иля. Когда она успела их закрыть, я не заметил.

– Ир, его надо в кровать. Сейчас.

– Да, хорошо, – и он попытался подтолкнуть меня в сторону двери лаборантской. Чтобы добраться до нее, нам надо было пересечь весь класс.

Но я уже пришел в себя, поэтому дернулся. Вот только вырваться так и не сумел. Ир вцепился в меня как сумасшедший и, наконец, сорвался.

– Я сам тебя придушу, если ты еще раз меня так напугаешь! – прошипел мерцающий мне в лицо. Я даже опешил. Причем настолько, что не сразу нашел, что сказать. Так и стоял напротив него и смотрел в глаза, быстро принимающие свой истинный цвет. Зрачки вытягивались и отчего-то у меня в глазах двоились.

Рвано выдохнув, я вскинул руку к лицу и на мгновение зажмурился, потом с нажимом провел по волосам. Вздохнул и посмотрел на класс. Все ребята были на ногах. На их лицах читалось неприкрытое беспокойство. Только Лии с Каром тут не было. Хорошо, что они успели уйти в ту беседку раньше. И как они её найдут? Хотя, помня о местных поисковых заклинаниях, наверное, можно еще и не такое найти.

– Ребят, это просто…

– В кровать, быстро, – рыкнул кто-то сбоку. Я думал Ир. Честно, думал. А оказалось – Иля.

Я хотел возмутиться. Честно, хотел. Но меня, в буквальном смысле слова, взяли под белые ручки Том и Улька. Причем так споро, что я пикнуть не успел, как меня уже вводили в мою квартиру. Ир шел следом. Потом Том и Улька, так ничего мне и не сказав, усадили меня на кровать в спальне и ушли. Ир остался со мной.

Мне было стыдно поднять на него глаза. Навалилась смертельная усталость. Как был – в ботинках, в одежде, я медленно завалился на бок и вытянулся на кровати. Мерцающий, стоящий у двери, не спеша подошел. Мне стало себя жалко. Впервые за пять лет по-настоящему жалко. Как тогда. Да что же это! Почему именно сейчас воспоминания накинулись на меня, как свора оголодавших за пять лет псов. Не могу.

Зажмуриваюсь, зарываюсь лицом в подушку и, кажется, всхлипываю. Хотя это больше похоже на приглушенный стон. Кто-то обнимает со спины. Ир. Я осознаю это не сразу. Просто в голове всплывает образ черноволосого парня с неестественными глазами, словно он линзы новомодные на вечеринку в честь Хеллоуина надел. Сам поражаюсь свом ассоциациям. Замираю. Пытаюсь считать секунды на вдохе и выдохе. Получается плохо, сбиваюсь. Одно радует: он все еще обнимает меня. Почему радует, когда еще секунду назад жег стыд за то, что он видит меня таким? Не знаю. Просто это Ир. Просто он уже друг, как бы я вначале не артачился и отказывался признавать очевидное.

Ворочаюсь. Ир, чуткий и, как ни странно, понимающий Ир тут же ослабляет хватку, а потом начинает говорить:

– Я так испугался за тебя. Не думал, что могу так испугаться за кого-то постороннего.

– Ага, – бурчу, а самому, как ни парадоксально, хочется улыбаться. – Такого же постороннего, как тогда, когда я сказал, что ты мне не друг. И даже попытался поверить в это.

– Только попытался?

– Угу.

– Значит… – он недоговаривает. Я вздыхаю. Беру его за руку, которой он обнимает меня поперек груди и сжимаю.

С ним спокойно. Да, просто спокойно. Мне большего и не нужно. Понять бы только, откуда этот срыв? Неужели все, доигрался? Неужели мне в самое ближайшее время придется отказаться от этой работы? А я ведь уже привык…

– Наверное… – бормотание невнятное, и было бы лучше, чтобы Ир этого не слышал. Но эти мысли так трудно держать в себе. Особенно сейчас. Поэтому я кашляю и начинаю снова. – Наверное, мне придется уйти. Здоровья у меня не хватает для этой работы.

И слыша его тихое, но непреклонное: 'Не отпущу', – я вдруг понимаю, что сделаю все, чтобы остаться. Даже если надо будет какую-нибудь их местную хрень выпить, чтобы разом решить все проблемы со здоровьем, я сделаю это. Поэтому что уже не могу без них. Без них всех не могу.