Людмила Ардова - Путь интриг

Они сгустились над холодным телом на холодной мостовой, вокруг растеклась лужа крови; подбегает собака и, завыв, убегает; пьянчужка идет и спотыкается, увидев труп. Он осторожно пинает его ногами, а потом начинает рыться в карманах, вытаскивая деньги. Срывает с шеи медальон, с рук — перстни, и довольный убегает. Где-то рядом я протестую, мне хочется закричать и вмешаться, но мой дух бессилен изменить что-либо.

Но это еще не все — Ларотум горит. Вся страна пылает пожарами и залита кровью. Огромные армии гибнут у меня на глазах, люди истребляют друг друга. И вот, уже черный дым заволакивает Аландакию траурной вуалью.

'Что произошло?' — в отчаянии кричу я, но меня никто не слышит — произошло что-то такое ужасное, что не в силах вынести разум.

И только одна мысль бьется как раскаленная птица: зачем, зачем я был убит поздним вечером на Круглой площади?

Мне следовало жить! Я мог что-то сделать, мог изменить ход событий!' Чувство огромной потери переходит в бешеный протест.

Огромная сила яростным вихрем врывается в меня, как будто огромный хлопок из ветра ураганной силы, короткий и жесткий до боли, срывает меня с места и я уже на ногах, я — живой, я — жив!

Растерянно озираюсь. Я все в том же зале, где разговаривал с голосом. Что за чудеса? Что за наваждение? Это напрягает!

— Эй ты, дух! Что за шуточки?! — осторожно спрашиваю его

Он прокашливается и говорит уже более земным голосом:

— Что, понравилось быть мертвецом? — и ржет как конь.

— Я не имею ничего против того, чтобы побыть живым еще некоторое время, но мне хотелось бы знать, что за ерунда твориться со мной. Если знаешь, скажи, очень тебя прошу.

— Знания — штука хорошая, но иногда они только отягощают путь. Иди куда идешь, или куда ведут, а со временем все прояснится.

— Так слепого тоже ведут.

— Все-то вы люди хотите знать! Всюду свой нос суете. И это неплохо, а то бы я уже давно со скуки помер.

Но извини, брат, все тебе сказать не могу. Не кипятись ты по пустякам. Чего ты из-за этого наемника завелся? Тебя злит то, что он лучше фехтует? Зря — фехтование штука поправимая. Тебе очень хочется убить его единолично — обещаю — у тебя появится такая возможность в скором времени. Для начала неплохо бы потренироваться, если не хочешь дырку получить — больше я в ваши поединки вмешиваться не буду — это я тебе обещаю. Могу пару секретных приемчиков тебе показать — мои коронные удары с расчетом на Анфрана Наденци. Он ведь тоже повторяется, и как всякого человека его можно просчитать.

— О, я был бы тебе премного обязан за такую науку!

— Если бы ты знал, чем ты мне обязан, — вздохнул дух и материализовался в теле человека — мужчины лет сорока с очень знакомыми темными глазами, с лицом, обросшим небольшой бородой, резким, худым и загорелым.

Он вежливо поклонился и спросил:

— Приступим?

— Кто вы?

— Учитель, — коротко ответил он, — а больше вам знать ни к чему. Поехали!

И мы 'поехали!'

Этот человек знал и умел много. Холодная расчетливая хватка убийцы — сколько жизней на его счету? А сколько времени длился наш урок?

Я потерял счет времени, я потерял счет дыркам, которые он сделал в моем теле — это была магия, но ощутимая очень болезненная магия. Зато все хорошо запоминалось — вместе с болью и страхом от сознания собственной смерти я впитывал свой урок, удары, которыми меня убивали и ранили, все схемы наемника я заучил на своей шкуре, всю его тактику и ход мыслей. Тело мое ныло и стонало, казалось, что мы фехтуем уже целую вечность. Но силы мои почему-то не убывали.

— Как же насчет коронного удара? — выкрикнул я свой вопрос и тут же получил удар в бок.

— Любитель! — добродушно засмеялся мой учитель, — ты сначала с этим освойся. Я тебе уже не одну сотню ударов показал!

Но произошел перелом, что-то изменилось в нашей битве — я перестал пропускать удары, прибавились и скорость и умение, и стал проводить умелые контратаки и теперь уже мой учитель время от времени стал вскрикивать от сделанных мной точных попаданий в его тело.

Все же, пришло время, когда я выбился из сил, и захотелось все закончить. Вот тут я и получил свой обещанный удар

Он поймал меня так красиво, так легко как перышко. Я готовился отразить его меч из верхнего замаха, а он вывел его в

вниз и в сторону и направил на меня, тыча в горло, в живот, в грудь.

— Вы многократно мертвы, мой друг, — сказал он, улыбаясь.

— Благодарю за науку.

— Надеюсь, она не пропадет впустую. Обещайте убить хотя бы с десяток врагов, достойных вашего учителя.

И еще, не надо стыдиться своих слабостей — они есть у каждого. Любой может в чем-либо потерпеть поражение. Не стыдитесь того, что судьба дает вам возможность для реванша. Не стыдитесь остаться в живых, жизнь — хорошая штука! Живой может отомстить за мертвых, а мертвый этого сделать не сможет. Способность побеждать после поражения — вот настоящий удел воина. А умереть достойно для человека с вашим настырным характером повод найдется всегда.

Он откланялся и растворился в темноте.

— Ты доволен теперь? — спросил вновь зазвучавший голос, — тебя всему научили?

— А это был не ты, дух?

— Все относительно в этом мире. Возможно, это была часть меня, возможно, игра твоего воображения. Ты задаешь слишком много бессмысленных вопросов. Ведь, ты же сюда не за этим пришел!

— Мне нужно то, что украла Дизанна.

— А-а, Дизанночка! Смешное и жалкое порождение черных — она меня забавляет — ее так легко купить. Но сделка есть сделка. Я не могу просто так отдать тебе эту вещь. Может, я хотел подарить ее своей прекрасной возлюбленной с повадками и характером дикой кошки. Что попало она от меня не примет. Ей что-нибудь особенное подавай.

— Мне очень нужна эта вещь.

— Тебе дорого встанет это украшение.

— Назови цену!

— Цену? Цена! — воскликнул голос. — Цена вечного страха тебе подойдет? А цена жизни твоих близких? Что готов ты заплатить за исполнение своей честолюбивой идеи? Жизнь твоей любимой женщины — ты готов заплатить такую цену?

— Ты — сумасшедший!

— Ведь эти бриллианты — один из маленьких шагов в твоей игре, не играть в которую ты не можешь. Маленький, но очень важный шаг! Дело даже не в набларийце, съедаемом местью и жаждой власти, которые, кстати, когда-нибудь его и погубят, он не внемлет предупреждениям. Рантцерг и без того тебе по гроб жизни обязан. Дело в королеве! Бриллианты — ниточка, очень важная ниточка к ней. И ты понимаешь это. Так что ты готов отдать за ход в твоей игре? Говори!

— У меня нет возлюбленной, — усмехнулся я.

— Нет?! Какой ты самоуверенный тип. Ты решаешь за целую жизнь — раз нет ее сейчас, так, значит никогда и не будет!

Да?! — голос почти орал мне в ухо.