Людмила Ардова - Путь бесчестья

Слово за слово — я сумел его разговорить! Он сел на пегую лошадку местной породы с лохматыми ногами и густой белой гривой, и мы отправились на помощь к Задире. Прибыли мы к той гостинице уже на рассвете. И застали странное зрелище — мой друг стоял во дворе, с босыми ногами, в одной длинной рубахе, привязанный к столбу и вокруг него были разложены дрова. Он не мог по-прежнему сказать ни слова.

— Что все это значит? — возмутился я.

— Не знаю, но, судя по всему, вашего друга приготовили к сожжению. На костре.

Я с трудом проглотил ком в горле.

— Сделайте же что-нибудь!

Я разрезал веревки, удерживающие Задиру, и он, как подкошенный, рухнул прямо на вязанку дров.

Старик молча простер над ним руки и что-то прошептал, потом он раз тридцать плюнул в лоб Задире и, что есть силы, ударил его кулаком по тому же месту.

— Аааа! — заорал Задира. — Что это ты? Старик, очумел? Дерешься? И, вообще, чего это я тут делаю в одной рубахе?

— Помолчи, Задира, вы уже достаточно молчал, но помолчи еще! Ты что совсем ничего не помнишь? Не помнишь, что тебя заколдовал один негодяй? Ты лежал как бревно, с открытым ртом, и не мог слова вымолвить.

Этот маг помог снять чары.

— Да, если бы не я, мой мальчик, то сегодня, добрые люди, проживающие здесь, поджарили бы тебя на костре.

— Я разнесу эту гостиницу по камню! — заорал Задира.

Мы постучали в двери. На стук выбежала растрепанная хозяйка, и испуганно ойкнула.

— Милейшая, за что это вы хотите сжечь моего друга? Когда я прощался с вами, мне казалось, что я оставляю его в безопасности. Я даже дал вам денег, чтобы вы о нем позаботились. Как искра нежности, замеченная мной в вашем взгляде, превратилась за столь короткое время в пламя ненависти, заставив вас выложить этот костер?

— Ой! — снова ойкнула трактирщица, — меня….

Она не успела договорить. Раздался грозный рык, и вышел здоровенный детина.

— Это мой…муж… он вернулся из поездки, и ему…

— Не понравился наш Задира, — закончил за нее я.

— Муж решил, что он мой любовник.

Но мы с трудом слышали друг друга, потому что этот тип орал и душил нашего Задиру огромными ручищами. Тот отбивался и хрипел. Старик смеялся, глядя на все это.

— Вам смешно? — возмутился я.

Он даже присел от смеха! Я не стал мешкать и прибегнул к испытанному средству. Схватил бадью с дождевой водой, — таких бадеек было много во дворе, — и вылил на дерущихся.

На миг ревнивец отступил…. отряхнулся и снова полез в драку. Пришлось подойти сзади и приложить по буйной голове тяжелой палкой. Это его остановило.

— Ух! — потирал свою шею Задира.

— На мой взгляд, Задира, ты сегодня дважды избежал смертельной опасности, — заметил я.

— Вот, я сейчас его самого поджарю на этом костре, — заявил мой мстительный друг.

— Ой, умоляю вас, простите его! — закричала трактирщица, — он был вне себя! Я угощу вас за счет моего ненормального вспыльчивого мужа.

— Идет! Мы согласны.

— Вы выпьете с нами? — спросил я старика.

— А что? Отказываться не буду! — довольно согласился он, потирая руки.

— Тот самый маг! — восхищенно сказала хозяйка. — Быть может, вылечите моего мужа от ревности?

— Нет, дорогая от сии напасти нет лекарства, — усмехнулся Лукреций, — ты сама его выбрала, такого… душевного и горячего, но последи в следующий раз, чтобы он людей к столбам не привязывал — это может плохо закончиться.

Мы пообедали и попрощались с нашим стариком. На расспросы о своих намерениях, он сказал, что пойдет прогуляться в лесок, "так… по соседству — там как раз дурман-корень созрел…".

Мы не стали его удерживать. И покинули гостиницу.

Вдруг снова началось нечто непонятное, а, как я уже убедился, непонятное всегда ведет к неприятному. Я услышал тот же гнусный голос, что слышал в Лавайе: он забубнил, что нам следует ехать в какую-то крепость, искать его могилу.

— Тьфу ты! Кто это? — подпрыгнул Задира на лошади.

— Дух меча, болван, — прогундосил голос.

— Оооо! — выдохнул из себя Задира, — говорящий меч — это здорово!

— Ничего здорового! — оборвал его я. — Он заведет нас в беду этот ржавый кусок металла. Я оставлю его здесь, прямо посреди дороги. Если и существует какой-то болван, к которому он обращается, то уж точно не я.

И я слез с лошади и воткнул меч прямо в мокрую землю, на обочине дороги, не обращая внимания на громкие протесты духа меча.

— Вот так то лучше, — довольно сказал я, — мне эта магия уже вот тут сидит! — И я показал на горло.

После того как я встретился с Задирой, мы почти не расставались. Может, потому что во всем мире я не помнил ни одного человека, который был мне дорог, — и Задира со временем заменил мне родню, а, скорее всего, потому, что путешествовать вдвоем было веселее.

Мой новый товарищ даже чем-то вдохновил меня. Я надумал слегка обтесать его, привить кое-какие манеры. Я был не такой как он — утонченнее, что ли. Иногда у меня возникали странные мысли. Я мог свободно, без всякого стеснения разговаривать с влиятельными и богатыми людьми. Где же я раньше жил? Может, при каком-то знатном семействе? Многое указывало на то, что я был не простым бедняком. Меня прогнал разгневанный отец? Я покинул дом из-за девушки? Иногда я позволял себе пофантазировать на эту тему. Что-то подсказывало мне непростую судьбу. Но все как-то смешалось, стерлось и лишь бледным отблеском возникало в голове.

Вообще, если не брать во внимание нашу удивительную способность попадать все время в какие-то истории, то большей частью бродячую жизнь можно было назвать даже приятной.

Мы двигались из города в город, искали счастья, и удачи. Никому не давали клятв, нигде не задерживались надолго, хотя очень часто у нас бывали хорошие возможности остаться в каком-либо месте. Но нас снова необъяснимым образом тянуло в путь.

И вот однажды, странствия привели нас в густонаселенные земли Крабарии. Это герцогство не сулило ничего хорошего — народ был вздорный, неподатливый, службы в столице мы найти не смогли.

Несколько трактирных драк из-за различий взглядов на различные вещи вынудили нас держать путь дальше, в Аламерию.

Отрицательное мнение о крабарийцах было окончательно подорвано неприятностями по дороге.

Мы стали жертвами грабежа. Пока мы справляли естественные надобности в кустах, ловкие воры увели наших лошадей!

Пешими передвигаться неудобно, — я к такому не привык, ноги мои твердили мне об этом, пока мы брели до ближайшего постоялого двора, злые и негодующие.

— А здесь много таких ловкачей, — объяснил нам хозяин — угрюмый человек.

— Не продашь ли ты нам лошадей?

— Верховых лошадей нет, — последовал решительный ответ.

— А что есть?

— Две коняги, запряженные в повозку.