Ника Созонова - Грань

— Ты не думаешь, что я могла бы помочь тебе?

— И положить свою жизнь на возню с буйно помешанным? Ты же не умеешь любить — откуда взялось такое самопожертвование?..

Она промолчала.

— Алиса, — я выдохся ее убеждать и бормотал еле слышно, — неужели ты, такая умница, не понимаешь, что мне уже не стать полноценным членом общества? Любая проверка выявит мою ущербность, любой мад, покопавшись под моей черепной крышкой, без колебаний подпишет мне путевку в вечный покой.

— Проверку я тебе обеспечу.

— Зачем, Алиса? Очнись! — Я снова почти кричал, из последних сил. — Чтобы однажды мое безумие обратилось против тебя?! Ты можешь удружить мне одним-единственным способом: позвонить своим коллегам и попросить, чтобы сделали все быстро и не унизительно. По крайней мере, это не будет самоубийством и, может быть, мне зачтется… где-нибудь там.

Она поднялась и направилась к двери.

Я откинулся на подушку, опустошенный.

Одиночество, огромное, как серый мир за окном, подобралось вплотную. Правой щеке сделалось жарко и влажно.

— Алиса! — Я тихо окликнул ее у самой двери, и она обернулась. — Я не хочу умирать, очень не хочу. Но боюсь причинить вред тебе, поверь — это для меня страшнее смерти. И все же у тебя волчий взгляд, и, может быть, у тебя получится.

— Как-как? — она вопросительно подняла бровь.

— Потом объясню. Я хочу, чтобы ты жила со мной. Кто знает, может, случилось чудо и лезвие уничтожило его навсегда?..

— Я подумаю, Дэн. Я подумаю над твоими словами.

Она кивнула, и остался один.

Слезы лились и лились. И адски чесалась рана под тугим бинтом.

Я попросил себя уснуть. Убежать, улететь, забыться…

И увидеть, как моя Варька играет с двумя волками, и черный ласково лижет ей лицо, а белый, сидя рядом и щуря холодные глаза, лениво почесывает задней лапой ухо.