Профессор Тимирзяев - Гарри Поттер и скрижали Грин-де-Вальда

— Конечно-конечно, мой мальчик, сию минуту!

«Надо же, а она совершенно не изменилась, — подумал Гарри, тайком рассматривая профессора прорицаний. Платки, бусы, браслеты, очки эти стрекозиные… Ничего её не берет! Вечная она что ли?»

— Итак, мой мальчик?.. — Трелони плюхнулась в соседнее кресло и протерла шалью очки.

— Профессор… — начал Гарри.

— Постойте-постойте! Мерлин мой, да ведь это же Гарри Поттер! — всплеснула руками Трелони. — Сам Гарри Поттер! Ещё вчера мой Третий Глаз увидел, что меня ожидает важнейшая встреча! И вот… Вы сильно изменились, мой мальчик, — воркующим, обволакивающим голосом завела она.

— Да-да, профессор, мне говорили, — нетерпеливо прервал её Гарри. — Если позволите, мою внешность мы обсудим позже. Дело в том, что я назначен директором Хогвартса…

Трелони ахнула и схватилась за сердце.

— Бедная, бедная Минерва! Грим! Я видела вчера Грима в своем вечернем чае, — и Трелони зарыдала.

— Профессор, — начал закипать Гарри, он давно уже отвык от манеры общения Трелони и с трудом сдерживался, — профессор МакГонагалл жива и здорова! Она просто уходит в отставку. Я буду директором, а Гермиона Грейнджер, то есть доктор Гермиона Уизли, будет деканом Гриффиндора и профессором трансфигурации. Министр магии объявит об этом на церемонии распределения. Вам я сообщаю эту новость по секрету.

Слезы Трелони мгновенно высохли.

— Миссис Грейнджер? Директор Поттер? Но… Что же будет со мной… с кафедрой прорицаний?

— А что такого может быть с вами и с кафедрой? — удивился Гарри.

— Моя кафедра всегда была в Хогвартсе изгоем! — пожаловалась Трелони, — Амбридж вообще меня выкинула на улицу, и только благодаря заступничеству Дамблдора кафедра уцелела, ну, правда, он привел эту ужасную говорящую лошадь! Конечно, Минерва мне не сделала ничего плохого, но и она меня едва терпела, а мисс Грейнджер всегда относилась к прорицаниям весьма скептично, да и вы, надо признать, тоже, так что…

— Профессор, — мягко сказал Гарри, — пожалуйста, успокойтесь. С вашей кафедрой ничего плохого не случится, даю вам слово. Ни о чем не беспокойтесь, учите детей, как и раньше. И потом, я повзрослел и пересмотрел свое отношение к прорицаниям! Взять хотя бы ваше последнее пророчество!

Трелони опять начала нервничать.

— Да, мне говорили… Но я же ничего не помню, у меня это всегда так! Вы же должны знать!

— Конечно, профессор, я знаю. Но мы опросили детей и составили текст прорицания. Не хотите взглянуть?

— Не надо, мне показывали его уже много раз. Понятия не имею, что оно означает! — с тоской сказала Трелони.

— Но, может быть, вы сможете пояснить хотя бы отдельные части пророчества? Кто эти «ушедший» и «пришедший», как вы думаете?

— Ну… не знаю… Возможно, «ушедший» — это профессор МакГонагалл, а «пришедший» — это вы, мой мальчик?

— То есть МакГонагалл что-то от меня спрятала, а я должен найти? Нет, профессор, что-то не то. С тем же успехом мы можем предположить, что Филч что-то спрятал, а Наземникус Флетчер должен найти.

— Наземникус Флетчер? — переспросила Трелони, — это новый завхоз? Такой несимпатичный, толстый, пропахший табаком? Нет, — засмеялась она, — про таких, как Флетчер, пророчеств не бывает.

— Хорошо, — сказал Гарри, ничего особо и не ожидавший от разговора с гадалкой. — Тогда не могли бы вы, используя другие ваши методы… — Гарри обвел рукой класс, — хотя бы уточнить смысл пророчества?

— Нет, мой мальчик, — сказала Трелони, — это невозможно. К сожалению, вы плохо усвоили материал моих уроков. Пророчество нельзя перевести или объяснить. Его можно только истолковать! Между этими понятиями — огромная разница, но, боюсь, вам…

— Нет, так нет, сдаюсь! — поднял руки Гарри, и уже понимаясь, чтобы уйти, по какому-то наитию задал последний вопрос:

— Профессор, а вы не знаете, когда Мир Живых сближается с Миром Мёртвых?

— Конечно, знаю, мой мальчик, — спокойно ответила Трелони, — дважды в год: на Самайн и Бельтайн, а что?

По замку пронесся гулкий удар колокола — наступило время обеда. Гарри знал, что до начала учебного года в большом зале столы не накрывают, поэтому идти туда смысла не было. Но где обедают летом преподаватели, Гарри не знал. Может быть, в преподавательской гостиной? За время обучения в Хогвартсе Гарри там ни разу не был, и даже не был уверен, существует ли она вообще. Между тем, есть хотелось все сильнее. «Вернуться, что ли, к Трелони и спросить, где столовая? — подумал Гарри, — Нет уж! Лучше на кухне у эльфов чего-нибудь перехватить, а потом у Гермионы спрошу», — решил он. Вдруг на лестнице, ведущей в слизеринские подземелья, послышались шаги, и в коридор вышел незнакомый преподаватель. Он был невелик ростом — Гарри по плечо — но невероятно широк в плечах, отчего его фигура казалась почти квадратной, носил густейшую, аккуратно подстриженную черную бороду и усы. Глубоко посаженные маленькие глазки искрились весельем. Из-под расстегнутой преподавательской мантии виднелся щегольской жилет с часовой цепочкой тройного плетения из странного металла, напоминающего вороненую оружейную сталь.

— Сэр? — добродушно прогудел незнакомец, подойдя к Гарри, — мне кажется, вы в определенном затруднении. Могу ли я чем-нибудь вам помочь? Позвольте представиться: Дуэгар, профессор зельеварения.

— Меня зовут Гарри Поттер, — представился в свою очередь Гарри, постеснявшись почему-то прибавить к своей фамилии слово «профессор».

— Ах, вон оно что! — сказал Дуэгар, — вы ведь здесь раньше учились, не так ли? Давно, правда, насколько могу судить. И вы, сэр, заблудились в родных, так сказать, стенах?

— Да, — засмеялся Гарри, — заблудился вот. То есть не заблудился, конечно, а не знаю, как пройти в гостиную преподавателей. Время обеда, а я…

— Ни слова больше, сэр! — прервал его Дуэгар, — всё понятно! Сам я в преподавательской столовой не обедаю, привык, знаете ли, готовить зелья себе сам! — Дуэгар гулко расхохотался собственной шутке, — но вас провожу! Прошу вас!

Дверь в гостиную преподавателей оказалась рядом с кабинетом Дамблдора и была скрыта огромной, безвкусной картиной с грудами фруктов и битой дичи.

— Вам сюда, сэр, — сказал Дуэгар, — пароль — «Хогвартс».

Гарри вошел в гостиную и стал с интересом оглядываться. Просторная комната со стрельчатыми витражными окнами была обставлена громоздкой старомодной мебелью. Вдоль стен выстроились книжные шкафы, на которых горами были навалены пыльные свитки, стояли какие-то не то вазы, не то кубки, не то чаши, на одном шкафу стояло чучело нетопыря с развёрнутыми крыльями. С высоченного потолка свисала хрустальная люстра, уютно потрескивал огонь в камине. Красивый узорчатый паркет под креслами был застелен разномастными коврами, местами почему-то прожженными, а местами как бы обгрызенными. Над камином имелся паноплий из средневекового оружия — алебард, мечей, щитов, каких-то пик с крюками и устрашающего вида лезвиями.