Эрик Эддисон - Змей Уроборос

— Я гляжу на этот мир, — ответил Лорд Джусс, — трижды по десять лет.

— А я, — сказала Королева, — семнадцать весен. И, тем не менее, мне было столько же лет в тот год, когда ты родился, и твоей прадед, и прадед твоего прадеда. Ибо, когда Боги перенесли меня сюда после разорения моего королевства, они даровали мне вечную юность и поселили в этой горе.

Она остановилась и какое-то время стояла не двигаясь, сложив руки перед собой, склонив голову и слегка отвернув лицо, так что он видел только изгиб белой шеи и мягкую линию щеки. В воздухе чувствовался закат, хотя никогда не появлялось здесь солнце: от высокой каменной крыши, как от неба, лилось лучезарное сияние. Начала она рассказывать, очень тихо, и в тихом воздухе летнего вечера ее слова звучали как слабый, доносившийся издалека звон хрустального колокольчика. — Как тень прошли те дни, когда я была Королевой в Морна Моруна, и жила там в мире и радости вместе с леди мой матерью и принцами — моими кузенами. Пока с севера на пришел Горис III, великий Король Ведьмландии, желавший исследовать эти горы, ради своей гордости и наглого сердца. Дорого же ему это стоило! Был вечер летнего дня, когда мы увидели его и его людей, скачущих по цветущим лугам Моруны. С честью приняли мы его, и когда узнали, что он задумал, посоветовали вернуться обратно, ибо мантикоры разорвали бы его на куски, если бы он пошел туда. Но только посмеялся он над нашими советами, и на следующий день уехал к Омпреннской Грани. И никогда больше ни один живой человек не видел Короля Гориса и его людей.

Небольшая потеря, но она навлекла на нас великое и ужасное несчастье. Ибо весной следующего года из многоводной Ведьмландии приплыл Горис IV с огромной армией, и открыто обвинил нас в смерти Гориса III, назвав нас убийцами и негодяями: мы были мирным народом и не совершили бы таких черных дел за все богатство Чертландии. Той ночью мы все, за исключением часовых на стенах, с чистой совестью спали в своих кроватях. Они напали на нас, схватили принцев и всех наших людей, и перед нашими глазами жестоко умертвили их. Моя леди мать, увидев это, потеряла сознание и немедленно умерла. И приказал Король сжечь весь наш дом, и сам лично разломал священные алтари Богов, и осквернил посвященные им храмы. А мне, которая была так молода и приятна на вид, предложил он выбор: идти с ним и стать его рабыней, или спрыгнуть с Края и разбиться вдребезги. Но боги, которые помогают правым и наказывают неправых, замедлили мое падение и привели сюда, защитив от холода и диких зверей, и даровали вечно-юную жизнь здесь, на границе между мертвыми и живыми.

И наслали Боги на Моруну огонь своего гнева, и превратили в безжизненную пустыню, и больше ни человек ни зверь не мог пересечь ее, ибо была она свидетелем злых дел Короля Гориса; и сделали ее боги такой же безлюдной, каким сделал Горис наш маленький замок и местность вокруг. И подняли они лицо земли высоко в воздух, туда, где живут одни морозы, и ныне утесы Омпреннской Грани, с которых вы спустились, в десять раз выше чем при Горисе III. Вот так погибли цветы Моруны, погибли весна и лето, погибло и счастье моей жизни.

Королева замолчала, и Лорд Джусс, пораженный до глубины души, не стал нарушать молчание.

— Судите сами, — сказала она, — действительно ли ваши враги — мои враги. Не скрыто от меня, милорд, что вы считаете меня почти бесчувственным другом и ни в коем случае не помощником в вашем предприятии. Тем не менее с того времени, как вы здесь, я не перестаю искать и вопрошать, и послала своих ласточек на запад, восток, юг и север в поисках известий о том, кого вы назвали. Они летают очень быстро и даже могут обогнать крылатую мысль в обычном мире; но они вернулись ко мне на усталых крыльях без малейших новостей о вашем великом родиче.

Посмотрел в ее глаза Джусс и увидел, что они полны слез. Сама правда глядел из ее ангельских глаз. — О Королева, — крикнул он, — не для чего вашим маленьким миньонам обыскивать весь мир. Мой брат здесь, в Коштра Белорн.

Она покачала головой, заговорила и сказала: — Клянусь вам, вот уже две сотни лет никто из смертных не приходил в Коштра Белорн.

Но опять сказал Джусс: — Мой брат здесь, в Коштра Белорн. Я собственными глазами видел его в первую же ночь, окруженного огнями. И его держат пленником в медной башне на вершине горы.

— Здесь нет никаких гор, — сказала она, — кроме той, в чреве которой мы живем.

— И тем не менее я видел своего брата, — сказал Джусс, — под белыми лучами полной луны.

— Здесь нет никакой луны, — возразила Королева.

И тогда Лорд Джусс во всех подробностях пересказал ей своё видение, посетившее его той ночью. Королева серьёзно выслушала, и, когда он закончил, слегка содрогнулась и сказала: — Эта загадка, милорд, выше моего разумения.

Она немного помолчала. Потом опять заговорила, приглушенным голосом, как если бы сами слова и дыхание могли привести к ужасным последствиям: — Возьмем вредоносного посланника Короля Гориса XII. Всегда так было, что когда умирает один из этого дома, немедленно появляется другой, в одном и том же месте. И даже смерть не ослабляет этот дом Ведьмландии, но, как срезанный одуванчик, он расцветает заново и становится еще сильнее. Ты знаешь почему?

— Нет, — ответил он.

— Благословенные Боги, — еще тише сказала она, — посвятили меня во множество тайн, о которых сыны человеческие не знают ничего. Взгляните на эту. Есть только Один Горис. И небеса, движение которых напрасно пытается понять наш слабый разум, постановили, что каждый раз, когда этот жестокий и злой Один умирает, от меча или от старости, его душа отделяется от него и вселяется в новое тело, молодое и здоровое, и живет новой жизнью, угнетая и подавляя мир, пока это тело, в свою очередь, не умирает, и тогда опять переселяется; и таким образом живет вечно.

— О Королева Софонисба, — сказал Джусс, — в твоих словах слышится мудрость выше человеческой… Великую тайну открыла ты мне, ибо прежде я видел только малую часть ее, но даже не догадывался о главном. Вот почему, владея тайной вечной жизни, этот Король носит на своем большом пальце змея Уробороса, коего древние философы признали символом вечности, ибо конец его всегда там, где начало, и начало прилегает к концу.

— Теперь ты понял, милорд, с какими тайнами столкнулся, — сказала она. — Но я не забыла о твоем сокровенном желании: освободить того (только не называйте имени!), ради которого вы вопрошаете меня. Утешься, о Джусс, ибо вижу я в ночи несколько лучей света. Не спрашивайте меня больше ни о чем, пока я не проведу расследование, даже если оно докажет, что это лживый рассвет. Но если получится так, как я думаю, этот рассвет превратится в светлый день.