Эрик Эддисон - Змей Уроборос

Он молча съели завтрак и вернулись тем же путем, которым пришли. И сказала Королева: милорды Джусс и Брандох Даха, ваша сила и добродетели делает вас подобным полубогам. Знайте, что есть еще несколько таких же жеребцов, которые могли бы отнести вас к Зора Рах нам Псарион, но нет никакой возможности оседлать их, если только не вырастите вы их из яйца. Ибо слишком высоко они летают и слишком робки душой, и не поймаете вы их, если не подождете десять жизней человеческих. Но я пошлю своих маленьких ласточек и они обыщут весь мир. Быть может есть где-то еще одно такое же яйцо.

И она разослала их, на север, и на восток, и на юг, и на запад. И через некоторое время вернулись они на усталых крыльях без малейших новостей, за исключением одной.

— Все вернулись ко мне, — сказала Королева, — кроме Арабеллы. Большие опасности подстерегают их в большом мире: ураганы, хищные птицы и люди, которые убивают маленьких птиц для развлечения. Тем не менее надеюсь я, что она еще вернется назад.

Но Лорд Джусс заговорил и сказал: — О Королева Софонисба, надежда и ожидание не в моем характере; скорость, решительность и точность — вот мой путь в этом мире. Малина растет из-под крапивы, и я всегда одобрял это. Я попробую подняться на Зору.

Никакие ее просьбы и мольбы не смогли отвратить его от принятого решения, тем более, что Лорд Брандох Даха живо поддержал его.

Две ночи и два дня прожила Королева в павильоне на берегу зачарованного озера, и все это время тревожно билось ее сердце. На третий вечер вернулся смертельно усталый Брандох Даха к павильону, и принес он на себе Лорда Джусса, который выглядел так, как человек на пороге смерти.

— Не говори мне ничего, — сказала Королева. — Забвение — вот единственное настоящее лекарство, и сейчас я использую все мое искусство, чтобы заставить вас обоих забыть все, что вы видели. Откровенно говоря, не чаяла я увидеть вас живыми, ибо вход туда строго-настрого запрещен.

Брандох Даха улыбнулся, но мертвенно бледной улыбкой. — Не слишком ругайте нас, дорогая Королева. Тот, кто стреляет в полуденное солнце, знает, что никогда не попадет в цель, и, тем не менее, он уверен, что выстрелит выше того, кто стреляет в куст. — Его голос дрогнул, глаза закатились и, как испуганный ребенок, он схватился за руку Королевы. Потом, с видимым усилием, он пришел в себя: — Позаботьтесь немного обо мне, — прошептал он. — Немного хорошего мяса и вкусного вина, и все пройдет. Но Джусс… Прошу, взгляни на него: он мертв, да?

Прошли дни и месяцы, но Лорд Джусс все еще лежал в павильоне на пороге смерти, а его друг и Королева Софонисба ухаживали за ним. Наконец, когда в средиземье пришла зима, и до весны было еще далеко, вернулась на усталых крыльях маленькая ласточка, которую Королева считала погибшей. Едва живая от усталости, села она на грудь хозяйке. Но королева приласкала ее и дала ей нектар, ласточка набралась сил и так сказала: — О Королева Софонисба, питомица Богов! Ради тебя облетела я восток и юг, запад и север, летела над сушей и над морем, в жару и мороз, над замерзшими полюсами, все дальше и дальше. И вот прилетела я в Демонландию, к горной гряде Невердейл. Там, среди гор, есть озеро, которое люди называют Озеро Скорби. Очень глубоко оно, и человек, который не может жить без дыхания, не в состоянии достигнуть его дна. Но есть у него дно, и там лежит яйцо гиппогрифа, и я увидела его, ибо высоко пролетела над ним.

— В Демонландии! — воскликнула Королева. Повернулась она к Лорду Брандох Даха и сказала: — Единственное на свете! Вы должны идти домой и завладеть им.

И сказал Брандох Даха: — Домой, в Демонландию? После того, как мы пересекли весь мир и потратили все свои силы?

Но когда Лорд Джусс узнал об этом, вновь загорелась в нем надежда, болезнь начала отступать, и через несколько недель он полностью выздоровел.

И ровно через год после своего прихода покинули Демоны Коштра Белорн.

ДВАДЦАТЬ четвертого мая, в ту самую ночь, когда Лорд Джусс и Лорд Брандох Даха глядели с величайшей вершины мира на Зимиамвию и Коштра Белорн, Лорд Гро и Леди Презмира шли по западной террасе в Карсё. Было уже два часа после полуночи. Теплый воздух окутывал их, в небе перекрещивались лучи луны и звезд. Время от времени дул слабый ветерок, как если сама ночь отправилась на покой. Стены дворца и Железная Башня отрезали террасу от прямого света луны, а слегка покачивающиеся светильники освещали то одно место, то другое. Из дворца неслась музыка и шум веселой пирушки.

Гро заговорил и сказал: — Если твой вопрос, о Королева, покоится на желании заставить меня уйти, я молниеносно исчезну, как бы это не опечалило меня.

— Глупая мысль, — сказала она. — Оставайся, если тебе это нравится.

— Естественная часть мудрости, — сказал он, — следовать свету. Когда ты вышла из зала, мне показалось, что свет потускнел. — Как раз сейчас они проходили мимо светильника и он взглянул на нее, пытаясь понять выражение ее лицо, затуманенного печальными мыслями. Красавицей из красавиц казалась она, стройной и величественной; ее голову украшала золотая корона с темными аметистами. Надо лбом сияла серебряная фигурка краба, каждая клешня которого держала шар из хризолита величиной с яйцо дрозда.

И сказал Лорд Гро: — Другая часть мудрости — глядеть на это созвездие, которое называется Волосы Береники, и пытаться понять, может ли их сияние сравниться твоими волосами, о Королева.

Некоторое время они шли молча. — Ты говоришь галантно, но неискренне, — сказала она. — Такие фразы только вредят нашей дружбе, милорд Гро. И если я не разозлилась на тебя, то только потому, что ты опрокинул много глубоких чаш с нашим Лордом Королем в честь этой ночи ночей, в которую исполнился ровно год с того знаменитого послания и нашей мести Демонландии.

— Мадам, — сказал он, — я стремлюсь рассеять твою тоску. Не оскорбляет ли тебя то, что Король так странно возвеличил твоего супруга, Корунда, назвав его королем и сделав сюзереном всей Чертландии? Все заметили, с каким неудовольствием надела ты на себя эту корону, которую Король даровал тебе сегодня ночью в честь твоего великого супруга, и которую ты должна носить до тех пор, пока он сам не появится и не потребует её; и великие похвалы были высказаны в честь Короля Корунда, которые, казалось бы, должны были окрасить румянцем гордости твои щеки. И тем не менее все это не растопило твою застывшую презрительную меланхолию, как слабое зимнее солнце не в состоянии растопить застывшее на морозе озеро.