Мария Капшина - Идущая

— Садитесь, господа. Кто эти трое?

Тройка пленных представляла собой жалкое зрелище. Связывать их было необязательно. Какое-никакое сопротивление смог бы оказать разве что один из них, хоть и с разбитой головой. Реана подумала, что надо бы их подлечить… и подкормить. Что, Шегдар своих вовсе не кормит? Простые солдаты, "пушечное мясо"… Н-да, "мясо" появилось куда раньше пушек… Вон того, землистого, зажимающего живот, вылечу, даже если всеми четырьмя отбрыкиваться будет! Или это уже здесь постарались? Нет, за пару дней так не исхудаешь.

Солдаты стояли, пытаясь сообразить, что страшнее: сидеть в присутствии Реды или не выполнить её приказ. Пленные смотрели по-разному. Тот, что с разбитой головой, смотрел холодно и почти презрительно. Второй, не раненый, похоже, прятал страх под злостью, скрючившись на корточках. Третий, землистый, лежащий на боку на голом камне, не смотрел никак. Равнодушно скользнул взглядом и уставился в стену над самым полом — на уровне глаз.

— Пленные, госпожа. Шпионы: вокруг города ошивались. Да попались — кто ж кадарца не отличит, хоть и не в их цвета одетого!

— Что-нибудь сказали уже?

— Никак нет, госпожа.

Реана повернулась к пленным. Главное аккуратно, чтобы они сами ничего не почувствовали. Просто считать мысли было бы совсем несложно, да только кто же будет думать о своем проваленном задании во всех деталях? Думают о своей боли, неудаче, боятся неизвестности, боятся Реды, злы на всех и на себя больше всего (это с битой головой зол на себя)… Это шелуха, мимолётные мысли мне ни к чему. Надо глубже, глубже… Ага, вот!

— Что вам приказано было узнать? Кто они, какое задание, где Шегдар, куда идет… Ещё что-то?

— Д… Нет, госпожа, — удивлённо ответил капитан.

— Тогда оставьте их в покое. Всё, что нужно, я уже узнала. Ведоирре узнает через пару минут: я как раз шла к нему.

— А… не сочтите за дерзость, госпожа…

— Не сочту, даже если прекратишь повторять "госпожа" после каждого слова, — кривовато улыбнулась Реана. — Я прочитала их память. Кстати, как тебя зовут?

— Гвардии капитан ол Койват! — отрапортовал он.

— Ага. Так вот, ол Койват, от начальства можешь смело прикрыться моим именем.

Капитан замялся.

— Думаешь, не поверят? — усмехнулась Реана. — А ты бы сам поверил, что подчиненный врёт, прикрываясь моим именем?

Офицер призадумался, потом первый раз усмехнулся в ответ, хоть и не вполне уверенно.

— Я скоро вернусь. Только не подумайте, что это угроза! — рассмеялась она, махнула рукой и вышла.

Она не заметила, что уже через пару десятков шагов её походка изменилась с беззаботно-лёгкой на резкую, а осанка — с гордой на высокомерную. Поклоны и взгляды стражи, как и стены Веройге, слишком мало накопили отличий за триста лет.

Встречные слуги шарахались от вооруженной ведьмы, а придворные — косились, как на дикого зверя, которого пьяный дрессировщик объявил ручным да спустил с привязи. Перед толстой резной дверью красного дерева стояла охрана, с самым решительным видом скрестившая алебарды. Первый стражник отличался широкой бородой и носом, походившим на клин, плотно вбитый между сурово сдвинутыми бровями.

— Его Величество у себя?

— Так точно, госпожа. Велено никого не пускать!

Реана раздраженно вздохнула, нетерпеливо постучала пальцами по ножнам меча. Второй стражник (помоложе, глядевший скорее хитро, чем сурово, и щеголявший усами при гладком подбородке) заговорил раньше неё — она успела только набрать воздуха:

— Но для ведьм велено делать исключение!

Первый издал невнятный возмущенный звук и обернулся к нему. Реана рассмеялась, второй стражник с умудренным видом подмигнул ей, пряча улыбку в усы.

Что же ты делаешь, Реана! Тиарсе Маэтишеной, помоги ей!

— Что-то случилось, Раир? — спросила она. — Ты так смотришь…

— Поглядись в зеркало, — тихо сказал Раир. Она удивлённо на него покосилась. Раир указал на зеркало. Реана пожала плечами, хмыкнула и подошла к стеклу. Оттуда на неё подозрительно и снисходительно глянули холодные изумрудные глаза с резкого лица цвета тёмного меда. За правым плечом появился Раир.

— Эттэй.

Реана вздрогнула, посмотрела его отражению в глаза. Два колодца грусти в непроницаемой серой кайме.

— Да брось! — она мотнула головой, сбрасывая наваждение. — Разве в имени дело!

— Ты приняла эттэй Реда. А истинного имени у тебя нет.

— Как это нет? — она обернулась. — Почему?

— Не помнишь? Если ты сама не знаешь своего маэто — его нет.

— И что теперь?..

— Ничего. Теперь уже ничего не изменить. Маэто даётся служителем Тиарсе Маэтишеной каждому ещё в детстве, и я не слышал, чтобы когда-то кто-то отступил от этого обычая. Но теперь давать истинное имя уже поздно. Не знаю, что будет с человеком без маэто. Но скорее всего ты просто слишком сильно меняешься, мечешься из стороны в сторону — оттого, что ничто не ограничивает тебя, не назначает предела ["маэто" на эрлике означает не только имя, но и границу, форму, предел]. Ты берёшь имена, не обращая на них внимания, а на тебя эттэй оказывают куда большее влияние, чем на обычных людей.

Реана открыла рот, но Раир остановил её.

— Погоди, я ещё не договорил. Хуже всего то, что ты даже не вслушиваешься в свои имена. Вначале ты взяла эттэй "реана". Пока это имя было единственным, всё оставалось более-менее в равновесии, особенно потому, что ты видела в этом имени значение "бродяга", а не "возродившаяся". А теперь ты приняла второе эттэй, и два твоих имени, поставленные рядом, уже нельзя понять двояко. Реда Реана — это Реда Возродившаяся.

— Давай обедать, — сникшим голосом сказала она. — У меня ещё для тебя новости. И просьба.

На обратной дороге она снова навестила верхний двор, забрала троих пленных и двух солдат (на роли охраны и носильщиков для третьего пленного, тяжелораненого) и отправила одного из местных мальчишек за Хейлле.

В больнице грязи было уже не по уши, как с удовлетворением заметила Реана, — в отличие от работы.

— Дайре, скажи Нанэ разместить троих новых. Желательно вместе. И пусть кто-нибудь следит за ними повнимательней. Только не забудь передать, что с любым, кто будет их шпынять только за то, что они кадарцы, я буду разбираться персонально.

Дайре удивлённо посмотрела на Реану, на "троих новых", на гвардейцев…

— Сейчас, госпожа.

— И проследи, чтобы покормили хорошенько. Одного я сейчас заберу ненадолго…

Реана обернулась к кадарцам. Вернее, к одному из них, раненному в голову.

— Ты ведь Джалар из Эгзарта, я верно поняла?

Тот хмуро на нее посмотрел, но ответил:

— Угу.

— Поразительное красноречие для поэта! — рассмеялась Реана. — Пойдём.

Кадарец прошел за ней через больницу в дальнее крыло, выходившее к реке. Реана чувствовала, как он сверлит ей спину глазами, и усмехнулась, представив, как Джалар гадает, с чего это ведьма повернулась к нему спиной. Куда ему деваться в городе, где он пленник? Разве что к Верго. Но туда ему вряд ли хочется.