Мария Капшина - О верности крыс

— А что это за история с животами? — полюбопытствовала Птица несколько позже, когда уже совсем близко надвинулся Горб, поросший редким и невысоким леском. — Ты это всё выдумал, что ли? И зачем? Неужели думал, что Памятник посчитает это смешным? Или, того лучше, тебе поверит?

Вен пожал плечами.

— Я не выдумал.

— А что ж ты тогда не сказал, где это вычитал? — удивилась Птица, снова убирая волосы со лба. Вен глянул на неё с неудовольствием и ускорил шаги, сворачивая с дороги под низкую ветку старой яблони. Птица нырнула следом, придержалась рукой за ветку. Кора была влажной и выпачкала ладонь, так что пришлось на ходу оттирать тёмные полосы.

— Так где ты это вычитал? — продолжила Птица, догоняя Вена по тропе.

Вен вздохнул и почесал плечо сквозь куртку.

— Понимаешь… Я не вычитал, я вообще не думаю, что это где-то записано. Ну, такое многие хронисты не записывают, да? Я… Просто…

Он споткнулся и помянул хала.

— Да глупость это, наверное, — сказал он, внимательней глядя под ноги. — Забудь.

Птица отмахнулась от его неуверенности.

— Забудешь тут. Раздразнил и замолчал! Расскажи!

Вен пожал плечами, потом заткнул пальцы рук за низкий пояс и пошёл медленней, попинывая мелкие камешки и глядя на свои ноги.

— Я во сне видел, — сказал он. Искоса глянул на опешившую Птицу и опять опустил голову. — Знаю, знаю, что глупо. Но все прошлые разы, когда я проверял даты и имена — всё сходилось, даже когда я точно этого знать не мог, и хроник этих раньше не видел…

— Постой-постой, какие прошлые разы? Чего проверял?

Вен тяжко вздохнул, попытался засунуть руки поглубже, не преуспел и заговорил снова.

— Мне иногда снится… всякое. Иногда вот сюжет какой-то, как вот про родник и животы. А иногда просто весь день в седле, и вокруг степь, степь и холмы, и всё. Только на обед остановиться — и дальше, пока не проснусь. Или табуны гонять, огромные… Там особо рассказывать нечего, но там обычно хорошо так, холмы и небо, и ты между — летишь галопом или дремлешь в седле, и так спокойно и… ну, хорошо.

Птица недоверчиво нахмурилась, когда он снова на неё глянул, на этот раз подняв голову.

— И что? Сны и есть сны, что тут такого?

Вен опять пожал плечами и опять опустил голову.

— Не знаю. Я не объясню, просто… Оно всё, ну, очень живое. Иногда странное. Но если б только такие вот сны, без событий снились, то я бы и сам не задумался. Просто иногда снится про каких-то людей, которые правда жили. Я первый раз сообразил, когда в одном сне с Натотнаем ол Мевье сильно поругался, до поединка. Я в том сне был очень зол на него, ещё за давнее всякое. Ну, что он по нашей земле свои стада гонял, это ещё ладно, хотя тоже никуда не годится. А потом кто-то с их стороны траву поджёг в конце лета, как нарочно выждали, когда ветер дул сильный и постоянный ещё, всё в нашу сторону. Но этого во сне не было, это я во сне помнил только, и зол был донельзя. В общем, поединок, верхом и на копьях почему-то, и наконечники, главное, не стальные, а бронзовые, что ли… Ну, не знаю. Я его там, во сне, убил, кажется. Во всяком случае, он из седла вылетел, далеко так, а потом я проснулся. Ну и решил для интереса посмотреть, был ли такой Натотнай ол Мевье. Родовое имя, понятно, знакомое, но личное странное какое-то, я никого такого по истории не помнил. Я думал, вообще-то, что имя выдумал. А оказалось, что нет. Был такой, только давно, очень. Я в склепе случайно нашёл, на камне Ийгера ол Каехо… ол Кааго тогда ещё. Знаешь же, на старых камнях писали почётные победы: самых уважаемых врагов, кого человек убил. И краткая история там же: как ол Мевье границу не соблюдали, и про поджог тоже…

Вен передёрнул плечами.

— Ну и вот…

Птица некоторое время шла молча, выбирая, куда поставить ногу на скользком склоне. Потом покачала головой.

— И что, так ещё несколько раз было? Когда тебе что-то снилось, с именами и датами, и ты потом проверял, и всё сходилось? Я правильно поняла? Фу ты, Вен, хватит плечами пожимать! Ответь просто!

Вен неловко остановил плечи на половине движения.

— Было, сходилось, правильно. Ну, почти. Понимаешь, это же сон, а не лекция Памятника со столбиком дат и столбиком имён. Например, почему-то сложно всегда вспомнить своё имя. Вот если ты себе сама снишься, ты же о себе не думаешь весь сон подряд "Тидзана о-Кайле Тедовередж", так? Ты думаешь просто "я", и всё. Ну и тут так же. Но я, по-моему, всегда ол Каехо… ну, или ол Кааго, если это совсем давно. Иногда, как во сне про Сагаю ол Сэнхо и арнерцев, со мной ничего особо не происходит. А такое, что в хроники попадает, я только со стороны вижу, и во сне меня это вообще может не особо волновать. В том сне, например, меня больше всего беспокоило, что Джеба мой, ну, конь мой, засекаться почему-то начал. Я весь сон пытался понять, в чём дело. Я там животом не маялся, и за исход битвы ничуть не переживал, потому что это всё равно дела ол Сэнхо и арнерского храма, а я просто вассальную клятву отрабатываю. А вот Джеба всегда умница был, и совсем ещё не старый, ему лет пять было, и не засекался никогда, а тут на тебе…

Вен оборвал себя, огибая огромный валун и выходя на вершину Горба.

— Ну, ты поняла, да? Почти все такие сны — их вообще ни к чему не привяжешь, ни времени, ни места нет, зато какая-нибудь оплётка для рукояти необычная, или нлакку все пляшут в весенний праздник, или тюльпаны на скаку срываешь, а они от росы мокрые прямо, не то что влажные… Ну так этого же никто никогда в хроники не пишет — и как проверить, что оно так и было? Может, я просто выдумываю всё. А даже если что-то такое, что в хроники пишут — если битва какая-то, то всё равно. Ну, снится мне свалка, кровь и ругань всю ночь — а толку? Если я всё равно потом утром не помню, как меня звали и с кем была свалка.

Он замолчал, целеустремлённо шагая куда-то, и Птица решила как-то поучаствовать в беседе.

— Ты кому-то рассказывал? — спросила она. — Хриссэ там…

"Сейчас плечами пожмёт", — подумала Птица. Вен пожал плечами. Птица приложила все усилия, чтобы не фыркнуть.

— А чего рассказывать? — сказал Вен. — Я сам ничего не понимаю. А папа, скорей всего, решит, что это неважно.

— По-моему, ему интересно было бы, — не согласилась Птица. — Мне интересно. Я бы хотела, чтоб мне такое снилось…

— Не знаю, — сказал Вен. — Памятнику вот точно не надо было рассказывать. Сам не знаю, что на меня нашло.

Птица, наконец, поняла, куда он идёт. Шагах в десяти стоял чуть покосившийся высокий камень, с довольно узкими боками, срезанными верхними углами и резьбой по лицевой стороне. Камень немного походил на межевые метки, какие ставят в окрестностях Кейба, но те были квадратными в сечении и совсем не такими старыми.

— Это старые договора о гостеприимстве, — сказал Вен, не дожидаясь вопроса. — Если знать, где искать, их много можно найти.