Пётр Волкодав - До 1,7 секунды и после

— Что это, Диана Сергеевна? — не удержалась Наташа, косясь на бумаги.

— Пойдём в дом, посмотрим — Ди обняла подругу. — Да, Наташа, пусть входят и наши защитники. Места хватит. — Наташа краем глаза отметила жирную запись: Писано в Козельске, 1238 года.

Послание Алексы:

Малый городок, коих много в Прави, в рускай. Самое обыкновенное селение, игде гагакают гуси у речици Издры, утята бегуютися от водушки к кормушке. Посередине их путия усегды остаётся то и, што мы называем… Кукарекаят, браньясья межи собою (петухи, чёрт бы их побрал и мешают спать дочурке) глупяся, взъерашивая крылия, в завсегдашних перебранках межи собою и, щеглы — радеят чадам малым и кудышним — краснощёких отпрысков; клювастые дюрбала бюают и чижы песни поют киликая, а в махоньком и сонном леску тенистых дубов поверх того места, откеля мы пришлыи, а де и бяроз, игде то там, то сям… изздеся, правь моя и навь солилися воедино. Жена моя всёй поняла — ладушка. Я баю и ее и дочь нашу — Варварушку. Тады ришили мы прийтить сюды. Жалую и жалею всих. В кои времёна мы жили так. И, кто ащё, звиняюся. Уж и ворон пусть напомнят. Он живёти долго — долгушко. Поминю я тех пичуг, как навроде и я там… был. Ноченька на самой правдушке спокоилась и головушки пригорюнились, не от змия лютого, а тартар, от князя русскаго. Убию я яго тагды, и пролилася кровушка. Жаль, соловушкой потекла в воды чистые и в малое море русское. Не я один там кровушку пролил, а отец воивода и матушка — земелька. А пролил и пошто моя винушка и мине казани не миновати. Мене тамочки не было коды пришёл зверь лютый. Тады и пришлося меч поднятии и шёлкову тетиву натянути. и не впомню тех дивных и злобою песен боя того. Смертушки не хотел мой воевода, но обидел Бату хан и князь Дармир и приишли поганцы… мене болие мочи нету. Положил я поганцев, положу и теперя лягу и сам. Не родила меня издеся матушка Земличка, с других — дальних земель мы пришлыи. подавно и название того места. игде мы и отзидси… тогды не было дорог. Рублю я их, поганцев лютых и пришлых, воевода почил смертию воина русскага. Жаль мне матушку землю мою и не мою. мечами обоими рублю и нет во мне ненавистушки.

Не ведаю, реку вам братия у города мого. Хан Бату словушко дал по жизнюшки дочурочке нашей. Половинушка моя. Ушла ты, речушкой жизнюшки. И я иду за тобою моя любимушка. Вот положу ещё сотнюшку глупых и злых батыров и пойду к тебе….. мож хто наидёт, слова мои….. "водоворот спасёт"… поимёте и заипомните братеи. Мои. Я иду… устал я от кровушки. Спомните "водоворот спаисёт, не вода, не водоиворот игде я остановити не смог "вихря". Не о воде я, но — житии. Прощавай моя соловушка. А вы…. не забудь слова…мого…. сын наш и моя…

Старейшина Дельфы — Алекса-кузнец.

— Диана Сергеевна выходит, что Иван — потомок вашего старейшины Алексы и хана Бату, а его внук, — выпучила глаза поражённая Наталья.

— Да, Наташа, похоже на то — согласилась Ди. — А в Иване, по всей видимости, сработали гены предков, впрочем, кто знает. — Она включила компьютер и поманила Наталью. Всё что можно было сбросить с исторического архива, она ввела в память. — Вы поможете мне Наташа. Отпечатайте пока вот это — она показала, что именно и поднялась. — Я думаю, мы закончим роман Ивана, пока будут идти боевые действия.

— А получится у нас? — Заинтригованная подруга в волнении заёрзала на стуле. — Я ведь в этом ни бум-бум. Диана Андреевна, через четыре с половиной часа планета будет полностью блокирована. Электричества не будет. Сколько времени — не знает никто. — Ди молча протянула ручку и чистые листы бумаги подруге: — Мы перепишем основное, а потом пофантазируем. Вы, Наташа начинайте работать, а я пойду, покормлю малышек и поставлю чай.

град Козельск.

Весна 1238 г:

Сторожевые града отпёрли ворота.

Хан степи держал своё слово. На полётё трёх стрел не приблизился никто из ворогов. Два посла осадили кобылиц, пропуская ответчика руссов. Татарин и монгол обернулись на мгновенье в сторону града и пришпорили коней. Второй посол от злости ударил нагайкой скакуна и злобно сплюнул. Первый — высокий монгол с голубыми глазами, уверенный в себе и слове потомка Теммучина, кисло ухмыльнулся.

Понравилась ему баба, из козельчан. Статная, с высокой грудью, светловолосая и гордая как одинокое дерево в степи. Он не подал виду, но заметил взгляд руса, мужа её — кузнеца. Не просто взгляд, а стрелу зла. Монгол обрадовался ненависти. Не впервой. Не пройдёт и двух кощщиев, как он будет ласкать грудь красавицы и насыщаться правом своим, а может и возьмёт рабыни. Амуха ухмыльнулся своим сладким мыслям и непреодолимому желанию к светловолосой бабе. Жаль, что посла нельзя убить сейчас. Послов не убивают. Так приказал великий хан всех ханов. Посол неприкосновенен. Странный он, этот посол. Кузнец сам попросил вече отправить его послом к великому хану. Воевода засомневался вначале, но затем согласился. Кузнец накинул чистую делую рубаху и вот — они скачут рядом.

Амуха опустил поводья, и хлестнул бичом. Раздался громкий щелчок. Посол руссов не вздрогнул, продолжая спокойно скакать, словно ни в чём, ни бывало. Амуха разъярился: — Великий хан не любит ждать, поторопи коня. — Посол к его удивлению никак не среагировал на его, Амухин крик. Амуха грозно посмотрел на руса, но тот придержал коня и поравнявшись с сотником, заметил: — Послов не торопят, батыр.

— Чтоо? — Амуха оторопел от дерзости, а ещё больше от спокойствия и невозмутимости посла. Такого ему и слыхивать-то не приходилось… Он — посол Бату хана мог такое сказать, но…

Рука машинально потянулась за сабле, но и это не произвело должного впечатления на руса. Ответчик, как ни в чём не бывало, продолжал скакать рядом, высоко держа голову. Рус не заметил, вернее — безразлично отнёсся к угрозе батыра. И, это не понравилось монголу. С уст готвы были вырваться слова угрозы, но Амуху опередил рус: — Не торопись, — сказал Алекса, — успеешь опоздать посол великого хана. — Услышал он слова и дерзкий смех ответчика руссов и злобно вернул клинок на место. Снова поравнявшись с русом, он зашипел, едва сдерживая себя: — Заткнись ты… я могу не сдержать руку. Жаль, что ты посол. — Всадник от руссов не ответил. Он удивлённо посмотрел на Амуху и продолжил движение к шатру великого хана золотой орды — Батыя. Татарин, скачущий поодаль, почесал лоб и ухмыльнулся монголу. И Амухе это совсем не понравилось.

Хан степи ковырял землю саблей, как будто хотел там что-то найти. Не всё пошло, как он предполагал. После взятия Киева, казалось бы русы должны понять — кто он, но русы упрямо не хотели сдаваться. Маленький городишко молчал. Он нетерпеливо пнул своего охранника, словно тот был в чём-то виновен и услышал крик: — Великий хан, твои послы возвращаются. С ними ответчик руссов.