Константин Ветошко - Три грани рока

Торстен всегда с презрением относился к любым ритуалам. Но вот сейчас от понимания, что у него даже не будет могилы, хотелось взвыть…

— Интересно, а где сейчас Винс? Наверное, парит себе в небесах, но уж точно не сидит в яме, ожидая смерти, — с грустью думал норд, вспоминая своего друга.

Торстен не знал, сколько времени он предавался мрачным размышлением, когда наверху заголосили. Пленники со страхом и надеждой вслушиваясь в звуки разгорающегося боя. Отбросив тоскливые мысли, Торстен, подобравшись, ждал шанса если не обрести свободу, то хотя бы умереть в бою. Постепенно сражение стало стихать, и все чаще вместо протяжных криков умирающих доносились отчаянные вопли насилуемых женщин и жалобный детский плач. Наконец все стихло, зазвучал довольный смех и гортанные выкрики на горском наречии.

Еще через несколько минут томительного ожидания решетка откинулась, и в яму заглянул горец. Внимательно осмотрев всех пленников, он что-то выкрикнул на своем непонятном наречии и спустил вниз веревку. В яму ловко спрыгнули еще два варвара и начали по одному поднимать солдат.

Вскоре наверху оказались все пленники. Торстен оглядел селение горцев и невольно вздрогнул. Повсюду валялись тела. Это были и убитые в беспощадной схватке воины, и беспомощные старики. Очевидно, что мужчины племени старались дорого продать свою жизнь, но силы были не равны. По селению, обыскивая тела и дома, вальяжно разгуливали многочисленные горцы, прибывшие покарать отступников. Хорошее оружие и добротные доспехи выдавали в них отборных воинов из личной дружины великого вождя, так и не успевшего объединить под своей рукой все племена.

Хватало и безжизненных женских тел, раскрывших рты то ли в бесполезной мольбе, то ли в последнем проклятии мучителям. А где-то в стороне нападавшие еще продолжали веселиться — оттуда доносились отчаянные женские стоны и довольный гогот луженых мужских глоток. Несколько раз взгляд норда натыкался на бессильно раскинувших маленькие ручонки детей, лежащих в луже собственной крови, и его передергивало.

— Что же это за люди такие, что готовы безжалостно вырезать детей таких же горцев, как они? — потрясенно пробормотал Торстен.

— Да не люди это. Они хуже диких животных, — проскрежетал Ритал, а его изуродованное лицо искривилось в гримасе ненависти. — Их всех надо уничтожать! Так, как делают они сами — без тени сомнений и колебаний. Всех — от мала до велика!

— Тише, — ледяной тон Керита разом заставил замолчать пленников. Октат внимательно оглядывался по сторонам, словно что-то выискивая. — Сдается мне, что наша судьба еще не решена, и не стоит злить победившую сторону.

Один из горцев, довольно ухмыляясь, достал длинный кинжал и подошел к пленникам. Солдаты невольно напряглись и замерли, ожидая своей участи. Варвар склонился над Торстеном и приложил острие к его шее. Норд чувствовал, как лезвие холодит его кожу, как она постепенно поддается под напором дрянного и плохо заточенного железа. В образованной клинком ямочке медленно начинала собираться кровь, и горцу оставалось только чуть-чуть усилить нажим, чтобы прервать хрупкую нить жизни.

А Торстен смотрел в пустые глаза варвара и почему-то не мог поверить, что пришел его черед. Норд разглядел, что у горца нет половины носа, а в засаленных, всклокоченных волосах ползают насекомые, и скривился от идущей от него вони.

— Мразь, грязный дикарь, — мысли в голове были отрывочными и злыми. — Прав Ритал — никакой пощады. Вы не люди. Вы хуже зверей. Ну, что же ты медлишь? Ждешь испуга? Зря. Ненависть сильнее страха. И у меня не дрогнет рука, как только выпадет шанс тебя прирезать.

Скулы сводило от желания вцепиться в горло проклятому варвару, но Торстен, дернувшись в путах, лишь искривил губы в усмешке и посмотрел прямо в глаза горцу. Дикарь же еще несколько секунд промедлил, и не дождавшись от жертвы страха, разочарованно полоснул кинжалом по стягивавшим ноги норда путам. Остальным пленникам горец разрезал веревки, не дававшие встать, куда быстрее и отошел в сторону.

— Ноги разминайте, — скомандовал Керит. — Если нам прикажут сейчас бежать, то горцам будет плевать, в состоянии ли вы двигаться. Прирежут или забьют до смерти.

Через некоторое время пленники даже смогли с опаской встать. Пара горцев, охранявших их, не проявили беспокойства, и Торстен заметил, как напрягся Керит. Октат начал медленно и словно невзначай приближаться к одному из варваров. Остальные двое гвардейцев точно так же постепенно подбирались к другому охраннику.

Торстен встретился глазами с командиром, и тот мимолетным движением бровей указал ему на ближайшего горца. Норд приготовился действовать, хотя и сомневался, что им со связанными руками удастся быстро расправиться с охраной. Напрягся и Ритал. Он пока остался на месте и внимательно озирался по сторонам, готовый предупредить товарищей, а при необходимости и вмешаться в схватку. Но судьбе не было угодно даровать им шанс добыть вожделенную свободу.

— Глядите-ка, кого ведут, — Ритал тихим голосом привлек внимание остальных пленников и кивнул куда-то в сторону.

Обернувшись, солдаты увидели двух горцев, волокущих перемазанного в крови Келя. Бросив его рядом с остальными пленниками, варвары разрезали ему веревки на ногах и остановились неподалеку, о чем-то переговариваясь. На секунду у Торстена мелькнула кошмарная мысль, что его друг мертв, но тот сразу заворочался и сел.

— Кель! — от несвойственного ему порыва чувств у норда перехватило дыхание, и не в силах больше ничего сказать, он просто радостно разулыбался.

— Кель, Кель, кто же еще, — вяло кивнул юноша, пытаясь размять ноги.

— Что тут вообще произошло? Почему эти скаренные горцы перерезали друг друга? — в жутком голосе Ритала трудно было уловить эмоции, но Торстену показалось, что солдат тоже очень рад тому, что боевой товарищ жив.

— Что-что. Здешнее племя подстерегло и убило какого-то важного вождя, за что с ними другие горцы и расквитались, — Кель незаметно указал глазами на стоящих неподалеку охранников. — Хотели сделать вид, что это мы виноваты, но я рассказал правду, и им, естественно, не поверили.

— Так ты с самого начала не собирался признаваться? — в голосе гвардейца удивление мешалось с радостью.

— Ну ясное дело! — Кель посмотрел на бойца Сплава так, словно прикидывал, не слишком ли сильно его приложили по голове во время схватки.

— А почему ты сразу не попытался изобразить, что со страху готов сказать что угодно? До того, как тебя начали пытать? — Поинтересовался еще один гвардеец.

— Не позволь я пройтись по себе каленым железом, в мою покорность не поверили бы. Ныне покойный вождь и так предпочел еще немного поиграться с горячим железом для острастки, — Кель вспомнил превращенное в кровавое месиво тело мучителя и безмятежно улыбнулся, а потом глазами дал понять пленникам, что пора прекращать обсуждать такие скользкие темы прямо перед носом у охранников.