Хаген Альварсон - Девятый Замок

Девятый — Замок Смерти. Его цвет — чёрный, его герб — птица, летящая к солнцу. В его подвалах — неспокойные мертвецы, в его башнях плачут и смеются призраки. И, думается мне, каждый из вас в сердце своем понимает, почему его путь ведёт к тем вратам.

— Верно, вещие духи отказали мне в мудрости, — Дэор хотел отпить из чарки, и не заметил, что она пуста. — Ибо я не понимаю, почему именно Смерть. Разве смерть даёт спасение, свободу или надежду?

— А ты что же, северянин, боишься смерти? — презрительно скривился Дарин. — Хорош будет нам спутник!

Так сказал Дэор и замолк, не глядя даже на красного сына конунга. Лучше бы он плюнул ему в глаза, чем произносил бы хулительный нид. Раньше я сделал бы замечание хлорду, что в этом доме не обижают гостей, но теперь меня это просто позабавило. Кроме того, Дэор не сказал славному юноше ничего оскорбительного, если не шибко вдумываться.

Северянина поддержал Тидрек:

— Да, я тоже не очень понимаю, почему именно Девятый? Можешь сколько угодно превращать меня в улитку, но потрудись объясниться!

— Поверьте, господа, на то есть причины. Повторюсь, вы все их знаете. Я не хочу сейчас заниматься тем, чем занимаются серые уродцы Седьмого Замка.

Все ждали, глядя на него. Даже мне стало любопытно. Немного.

— Выходим на рассвете. Завтра. Идём сперва в Белогорье, в Гламмвикен. Там найдём корабль — не думаю, что возникнут трудности…

— Погоди, — Дэор вскинул руку, прерывая речь друида. — Какие же причины…

— Достанет того, что они есть! — резко бросил Корд. — Тебе этого довольно!

Дэор хотел было ответить, и не очень ласково, но перехватил взгляд колдуна — и замолк, охваченный страхом узнавания. Однако договорить Корду не дали.

— Не унижай нас, Медный Судья, — сказал вдруг Борин, и Корд отшатнулся. — Ты можешь быть хитрым Лисом и мудрым друидом, великим волшебником и прорицателем, мастером ритуальной игры, но всё это не даёт тебе права нас оскорблять и обманывать. Тебе ведомы причины, по которым каждый из нас сидит в эту ночь не с родными и близкими, а здесь, на чужбине. А хоть и неведомы, тебе не будет трудно их вызнать, как ты сам намекнул. Однако каждый из нас ничего не знает о тебе. О том, что толкает тебя в этот путь, и почему твой путь также лежит ко вратам Девятого Замка. Конечно, ты сильнее любого из нас, и с этим спорить глупо. Но это не дает тебе права уйти от ответа. Ибо коль скоро ты нас поведёшь, то станешь нам вождем, хёвдингом, головой. Голова не отчитывается пятке. Но если пятку проколоть — весело ли будет голове?

Борин помолчал и добавил тихо, совсем иным голосом:

— Ты что, сам не понимаешь, что это не тот случай?..

Корд'аэн вздохнул и стал похож на предосенний листок. Зелёный и живой, он ещё висит на ветви. Но уже не радуется солнцу, чувствуя близкие холода, и трепещет от легчайшего дуновения ветерка. Друид ссутулился и обвёл собравшихся грустным взглядом.

— Я благодарю тебя, — тихо струилась речь жреца Древа. — Борин, сын Торина сына Тора сына Хрофта из рода Хёльтура, и вы все, знайте, я прошу у вас прощения. Следовало начать с этого.

Мне нужна… хм… ватага. Ибо то дело, ради которого я иду в путь, касается всех нас. И многих, многих других. Я не уверен, что дошёл бы туда один. И я не знаю, справлюсь ли один там, внутри…

Снорри и Эльри, без сомнения, помнят странного путника из народа Свартальфов, что пришёл сюда три года назад. Также вы должны помнить нашу с ним беседу. Ту её часть, которую вы слышали. Тот странник оказался во многом прав, хотя мне и не слишком хотелось этого признавать. Я немало думал над его словами. Равно как и над словами многих других. И не только над словами.

Нам выпало жить в прекрасные времена, господа. Только теперь я начинаю понимать это. Времена, когда мир преображается, когда он стоит на пороге великих испытаний, и может статься так, что после испытания в нём не останется места для нас. Ибо грядёт Тьма, ибо знамения огня и крови видны в небесах, но разве мы им верим? Нет, нам же не до того. Мы воюем друг с другом — предлагаю, кстати, выпить за победу Аэдварда Алмарского на Боргосе, под городком Ватье. Ему весьма пригодился тот лес, за которым Гербольд Скавен ездил аж сюда. Говорят, пощады не было ни защитникам, ни жителям. Но нас это не должно волновать. Ибо мы слишком заняты: завидуем, воруем, врем, сплетничаем, торгуем честью, поём по тавернам похабные песенки, потому что не похабных не знаем… Рыцарские ордена Юга продают мечи кому ни попадя. На Севере славные ярлы и хёвдинги охраняют теперь торговцев, а сэконунги стали из морских королей просто грабителями… Не надо так на меня смотреть, Дэор сын Хьёрина, ведь я говорю правду. Слыхал я про Готлафа-ярла, что отправился в поход на Восток, и что он потом винился перед королём, и ползал на брюхе, как последний пёс. Барды и скальды славят нынче того, кто украл больше золота, кто был хитрее и бесстыднее других, а не того, кто был достойнее на поле битвы или в шторме на палубе корабля. Считается хорошо, если дева делит ложе с тем, кто богаче и глупее, а не с тем, кто мил её сердцу.

В этой радостной возне никто не видит наползающие с Запада багровые тучи, налитые кровью умирающего солнца. Три года назад что-то случилось с племенами северных цвергов, когда они ринулись с гор на юг, разрушая всё кругом… Я помню, как мы, Золотой Совет, стояли, сомкнув руки, и создавали преграду, черпая силу из корней гор. А они, цверги, бесились там, внутри, и сходили с ума, и рвали друг друга в клочья, и тебе, Снорри, есть что вспомнить, хоть я и приложил все усилия, чтобы ты не помнил ничего…

— Премного благодарен, — откликнулся я. — Среди безумцев было хорошо.

— Я готов был умереть, Снорри, лишь бы оградить тебя…

— Так что ж не умер? — слова сорвались сами, и стыд пронзил сердце, и я опустил глаза.

Но прощения не просил.

Корд'аэн продолжал:

— Банаг-дион, Чёрные Волки, спустившиеся в Альвинмарк, в обход Стражей Пределов либо мимо их взоров, что страшно даже в мыслях, и король Эльнге, собирающий воинство сидов под своё знамя. Люди в алых одеяниях, что снова разгуливают просторами Эльдинора. Пробуждаются драконы, калечат и убивают смертных. И, вы не поверите, снова слышен грохот в подземных кузницах и шёпот в подземных капищах обитателей сумрачной Морхэль…

— А разве, — нарушил молчание Эльри, — не отобрали у поверженных обитателей Морхэль всё железное оружие, все ритуальные предметы, все песни и сказки? И разве не было над ними присмотра?

— Эти вопросы не ко мне, — горько усмехнулся Корд'аэн.