Хаген Альварсон - Девятый Замок

— Там дальше есть расселина, — заверил Рольф.

Расселина и впрямь обнаружилась, и довольно скоро. Она выглядела так, будто некий великан вырвал кусок стены, разомкнув её края. В разломе стоял прямоугольный дольмен из трёх плит, словно исполинское окно в долину. Перед дольменом валялись разбросанные — очевидно, тем же великаном — валуны разных размеров, присыпанные снегом.

А по обе стороны от входа в долину стояло по идолу — и не сказать, чтобы красивой наружности. Коль скоро истуканы изображали богов, подумал Рольф, то остается надеяться, что не доведется свидеться с теми, кто сотворил их по своему образу и подобию. Семирукие толстяки на единственной ноге-столбе были увешаны ожерельями из черепов и смотрели на странников тремя выпученными глазами, свирепо и тупо.

— Похоже, черепа на них свеженькие, — заметил Корд'аэн.

— А с чего им быть… несвежими? — пробурчал Рольф. — Это, видимо, капище троллей. Идём!

И зашагал к дольмену.

Никто не шёл ему вслед.

Рольф с усмешкой обернулся:

— Что стоите? Боитесь? Уж не Фенрирову ли пасть увидели?

И зашагал дальше…

…и летел обратно в снег, орошая его кровью с разбитого лица. Один из идолов потирал кулак. Другой идол сложил каменные пальцы в весьма обидном жесте.

А между ними возник из серого тумана шаман-нойда.

Он был невысок ростом, весь укутан в шкуры, из-под меховой шапки сверкала золотая ритуальная маска. Вся его одежда была увешана колокольцами. В правой он держал посох с бубном в навершии, в левой — кривой жертвенный нож, подобный серпу. Невозможно было наверняка сказать, к какому роду-племени он принадлежал. Жрец подпрыгивал и приплясывал на месте, сводя с ума дребезжанием бубна и колокольцев.

Вперед вышел Корд'аэн.

— Почему ты ударил моего человека?! — спросил он властно.

— Это не я, — хихикнул жрец, — это он сам.

— Я все видёл! — возразил Корд'аэн.

— Ничего ты не видел, зелёный, — снова хихикнул недомерок. — Каждый, кто ждет удара, знает, что вполне его заслуживает.

— Он не ждал удара, — возразил друид. — Иначе не пропустил бы его.

— Ещё как ждал! — шаман подпрыгнул и едва не ударился головой о дольмен. — Он ждал так громко, что горы звенели эхом на пять лиг окрест!

— Да кто ты таков?..

— Я? — златоликий гордо подбоченился. — Я — Страж Долины! А вот кто вы такие, что бродите тут без моего соизволения — это еще надобно выяснить!

— Сейчас выяснишь, — пообещал Корд'аэн таким голосом, что Рольфа пробрала дрожь — чего, надо сказать, обычно за ним не водилось…

А потом чародеи сошлись на расстояние вытянутой руки. Корд'аэн поднял посох. Завыл ветер, захлопали крылья невидимых птиц, загудели бронзовые блюда под ударами медного била, и гром отозвался издалека. Но коротышка ударил в бубен — и предсмертный хрип ветра ушёл в горное эхо, клёкот беркутов рвал уши, а ритуальные било и блюда летели в бездну, покрываясь на лету благородной уродливой прозеленью. Мировая гора — камень и лёд — вознеслась над миром, на плечах двух уродов, рождённых во мраке предвечных времён.

Корд'аэн недоверчиво оглядел посох.

А нойда завопил:

— Мои боги сильнее твоих! Убирайся, зелёный, и забирай своих дружков — в Край Мёртвых!

Корд'аэн отступил — и вовремя, ибо нож пронёсся в дюйме от его груди.

— Ладно, попробуем иначе, — произнес друид. А затем крикнул спутникам:

— К оружию! Убейте колдуна!

Однако никто не пришёл на помощь, когда Корд'аэн вновь воздел посох, призывая чары.

Потому что валуны, разбросанные перед дольменом, оказались не просто валунами.

Из-под снега вставали тролли — большие и не очень, мужчины и женщины, живые и мёртвые, в разных обличьях. И не было у странников выхода, кроме сражения с ними.

Шаман дёргался, трясся, словно в падучей, заливался смехом, заливались смехом и его колокольцы, и бубен хохотал над миром…

Корд'аэн бросился к распростёртому на снегу Рольфу.

— Ты видел? Видел, что происходит?!

Тот кивнул.

— Почему не предупредил?..

— А я знал?.. Не было в тот раз никого…

— Должен был знать. Должен был, ублюдок.

Друид привёл его в чувство парой хороших оплеух, остановил кровь наложением рук и помог подняться. И вовремя: к ним шагали трое громил, причём один из них был покрыт подозрительными пятнами — плесенью, судя по запаху.

— Я на этого, ты — на остальных! — крикнул чародей и шагнул навстречу врагам. Ушёл от лапищ, коснулся плесневелого камня своей рукой, вздрогнул… И показалось Рольфу: стоит перед ним мертвец, костяк, обтянутый кожей, седой, с пустыми дёснами и глазницами… А за ним распахиваются высокие врата, увитые плющом, створки их достигают неба, и мертвец толкает в те врата живого… А потом тролль рассыпался, загрохотали камни, бывшие некогда его плотью, и Корд отскочил назад, пропуская Рольфа. Меч лихо свистнул, вспыхнула улыбка синего света, улыбнулись разрезанные чрева — и снова загрохотали камни, рождая эхо…

Остальные же путники бестолково крутились по сторонам, и чудом было то, что никто из них не погиб за эти полминуты. Дэор выхватил меч и топор и схватился один на один с троллем в истинном обличье. Его враг был гибок и ловок, сражался двумя кинжалами. Эльри нашёл себе противника по росту, — коренастого карлика с ярко-алым гребнем на голове и тяжёлой секирой. Асклинг получил несколько славных ударов, прикрывая собою других, и счёл за лучшее отползти подальше. Борин обрушил меч несколько раз, и стражи падали, обезноженные, однако сын Торина пропустил удар сзади, по затылку, и свалился в снег, добротно его пропахав. Тидрек и Дарин метались в разные стороны, более или менее успешно избегая ударов, и тянули за собой Снорри, которого иначе просто затоптали бы.

— Ты был таннаром-десятником, не так ли? — спросил Корд'аэн.

— Был.

— Ну что ж, у тебя в подчинении почти десяток. Приказывай!

— А ты? — удивился Рольф.

— А я — слушаю и повинуюсь, господин таннар!

Рольф обалдело посмотрел на друида. "Только что я был "ублюдком" — и вот на тебе, он именует меня господином…"

— Двергар, Дэор, все сюда! — орал десятник в следующий миг. — КО МНЕ! КО МНЕ, БОЙЦЫ!!!

И, размахивая мечем, сам пошёл навстречу соратникам. Друид прикрывал его сзади, отражая удары многострадальным посохом.

Эльри первым услышал зов. Сказалась многолетняя привычка наёмника-рекке — уйдя от очередного удара, он ринулся на голос северянина, увлекая остальных. Борина и Асклинга достал из-под снега сам друид, и через три минуты вокруг Рольфа сплотился неполный десяток. Только Дэор никак не хотел разлучиться со своим неприятелем — в приступе ярости он совершил гибельный натиск на молодого и не очень опытного тролля, не щадя себя, и сын гор, подобный гибкостью и легкостью болотному коту, не ожидал от смертного такого напора… Дэор наступил на его обезображенный труп, жадно втягивая холодный воздух, и… пошатнулся. Ибо не прошли мимо удары его противника, и теперь охотник обливался своей кровью, которая смешивалась с кровью врага. Не видел он, что вокруг него сомкнулось кольцо врагов, готовых к такому же натиску…