Алек Экзалтер - Коромысло Дьявола

Иносказаниями, аллегориями прототипические приверженцы неизреченного божества света и тьмы не пользовались. Свои концепты они понимали буквально и выражали их в силу дарованного им Логоса в особых бласфемирующих, то есть проклинающих, и дифирамбических песнопениях-гимнах демиургу.

Тексты гимнов варьировались, получали добавления, утрачивали отдельные фрагменты, видоизменялись с каждой сменой поколений посвященных. К 6 веку в целом сложился тематический канон, получивший имя "Эпигнозис", то есть истинное знание или мудрость.

С одной из первых своего рода канонических версий "Эпигнозиса" я вам рекомендую, рыцарь Филипп, ознакомиться в ахейском оригинале. Поверьте, вашего дара инквизитора для этого достаточно.

Переводу данный ритуальный текст не подлежит, поелику эмпирически закодирован паравербально и жестко привязан к интонационным рядам и порядку слов. Даже в герменевтической интерпретации и адаптации выходит типичная абракадабра, не имеющая ни смысла, ни магической составляющей. Проще самому из этих слов составить новое и дееспособное ритуальное заклинание.

Как правило, прочитать и скопировать подобные тексты могут лишь те, кто обладает харизматическим даром распознавания языков, или же прошел курс обучения и овладел мистическим Логосом. К сожалению, методика обучения тайных жрецов и служителей культа неизреченного, отметьте, мой друг, этого сакраментального ахейского божества до наших дней не сохранилась.

Древнегреческие приверженцы культа данного неведомого и малопостижимого божества, сакрального гимна "Эпигнозис", нареченного на мой взгляд довольно неоднозначно, придерживались максимально таинственного образа действий. Они даже составили свой особый культ внутри закрытого от непосвященных орфического культа, начавшего эзотерически развиваться в те времена наряду с открытым языческим вероисповеданием, кодифицированном поэмой Гесиода "Теогония"…

Филипп не стал кликать по гиперссылкам "эзотерические и эктометрические культы", "орфизм и орфики". С первым и так ясно. Он и раньше примерно представлял себе деление религиозных верований по принципу закрытости и открытости.

Тогда как орфическую теогонию и космологию он относил к тем же баснопевческим измышлениям, что и ветхозаветные иудейские сказания или наивно-глупые спекуляции-мудрствования гностических философов-сектантов в I–III веках от Рождества Христова. 6 поколений орфических богов ничуть не лучше и не хуже 365 эонов гностика Василида.

С кое-какими сведениями о легендарном певце Орфее, почитавшимся как древний пророк-мессия-бог, он ознакомился еще на первом курсе и отнес орфиков вкупе с платониками-последователями Иеговы к субстрату христианства.

К тому же ничто ему не мешает позднее вернуться к "Пролегоменам Архонтов Харизмы" и основательно покопаться в интересных гиперссылках.

В основном Филипп одобрил дидактический подход прецептора Павла, когда из всякой гиперссылки можно выйти на кучу многоязычных источников и любой из них вывести на дисплей.

На терабайтном носителе памяти имелось, наверное, поболе того, что могло ему понадобится в ближайшее время. Однако при серьезном изучении предмета он не любил забегать вперед и потому благодарно воспринимал ему предложенную последовательность изложения материала.

Пока же рыцарь-неофит с удовольствием приступил к просмотру рекомендованных видеоматериалов о символике и тайных ритуалах адептов неизреченного монотеистического божества, позаимствованного ими от легендарных ахейцев, ему поклонявшимся задолго до того, как иудейский пророк Моисей увидал и услыхал свою неопалимую купину.

В 8 веке до Рождества Христова поклонники неизреченного и непостижимого демиурга своего бога не воображали в виде говорящего кустарника. В их представлении двуликое божество выглядело как две прозрачно-сияющие хрустальные сферы, сближающиеся и затемняющие друг друга, где материальная Тьма-Физис превращалась в идеальный Свет-Нус и парадоксально наоборот. А на линии терминатора Техне пестро и радужно гребенкой сверкали молнии Силы-Динамиса и Слова-Логоса. Тем самым, в парадоксе двух в одном они материальным зрением видели светлую и благую сторону божества, а духовным различали кроющуюся в нем зловещую тьму.

Филипп тут же решил побыстрее заняться древнегреческим. Черт с ней с сессией, но "Эпигнозис" он прочитать должен как можно скорее.

Зато видеоролик с реконструированными тайными обрядами, мистериями ахейских эпигностиков его вовсе не впечатлил.

Понятно, по-древнегречески, если гимн, значит, обнаженные мужчины и женщины хором поют, водят хороводы взявшись за руки, бедрами крутят, приплясывают и притоптывают. А груди и гениталии у них такие же несоразмерно телам микроскопические, как и на рисунках, взятых с греческих ваз и статуй.

Потом избранные в танцевальном марафоне ночью нагишом карабкаются на плоскую вершину горы. Там их ждут тесные пещерки, пост и медитация. Месяц без одежды, еды, две недели без разбавленного вина, последние три дня совершенно без воды и три ночи без сна.

Раз в сутки отощавшие аскеты и аскетки выбираются на закате, чтобы попрощаться с солнцем, дождаться темноты и вернуться к себе в каменный мешок. Потом служители в белых хитонах сверху заваливают входы огромными камнями. Без посторонней помощи никак не выберешься.

В конце концов близится вожделенный рассвет. Изможденные мужчины и женщины с ребрами наружу и грустно висячими половыми признаками становятся в полукруг и взявшись за руки начинают сипло петь, хрипеть, изрыгать чудовищные святотатственные проклятия своему божеству, перемежая их сладкоголосыми дифирамбами, стремясь его умилостивить.

Они потрясали кулаками и вразнобой грозили сумеречному небу. Затем дружно, все вдруг прекращали гримасничать и благоговейно складывали руки на груди.

"Парадокс так парадокс. Называется гимн неизреченному и непостижимому демиургу во имя дарования сверхмалой толики его всемогущества."

— Вас, мой друг, не должна сбивать с толку неприглядность и натуралистичность сего дихотомического ритуала, прообраза и архетипа утонченных мистерий и теургических действ "Эпигнозиса", какие позднее начали практиковать Архонты Харизмы.

Приверженцы неизреченного, как вы увидели, не разделяли имманентную аналоговую магию и трансцедентальную теургию. Единый дух, единая материя.

Несмотря на двойственность, их божество являлось варварски целостным и неделимым. Материалистическое чародейство во взрывоопасной смеси с божественным даром.

Тем не менее, рыцарь-неофит, разделение натуры и духа, магии и теургии в дальнейшем стало для них харизматическим апокалипсисом-прозрением и вынужденной провиденческой мерой.