Алек Экзалтер - Коромысло Дьявола

Древнееврейскую библейскую космогонию Филипп Ирнеев, гимназист 4 "В" класса счел дебильной чепухой и чушью на постном масле.

"Если этот Иегова сказал и единым духом сотворил световое излучение на всю видимую эклиптику, то на формирование небольшой планетки Земля он должен был потратить меньше наносекунды, но никак не шесть суток кряду."

Он, Филька на его месте взял бы да и свернул в наносекундный промежуток времени миллиарды лет эволюции Вселенной и красного смещения. Если, конечно, не обращать никакого внимания на скорость света в вакууме.

"Не сочиняйте мне детских сказок о сотворении геоцентрического мира! И не пишите, пожалуйста, о том, чего не знаете и не понимаете сами."

Вот тогда-то Филипп пришел к мысли, ставшей для него архетипом. Позднее свою идею Божественного он сформулировал как доказательство обязательного существования силы, чье технологическое и теургическое всемогущество несоизмеримо превосходит убогое человеческое воображение и неистребимое стремление людей искажать, бездарно упрощать и оглуплять действительность, подстраивая свое представление о ней под собственное естественное природное скудоумие.

"Заурядный человек по своей природе глуп, неразумен, информационно ущербен. А мне ничто человеческое не чуждо, скажем откровенно. Аз есмь заглавная "альфа" и ничтожная "омега".

Лишь немногим из рода людского доступны прозрение, озарение и творческое осмысление реальности. Следовательно, стоит искать ирреальную силу, позволяющую глупому невежественному человечку реально поумнеть, чтобы выжить во враждебной ему среде обитания."

В том, что Вселенная враждебна к нему, — с какой буквы ее ни пиши, большой или маленькой, Филипп эгоцентрично не сомневался. Ни тогда, в одиннадцать лет, когда он начал свои поиски всего правдивого, сверхъестественного и сверхрационального, позволяющего ему взаправду выживать и существовать, ни сегодня, по прошествии девяти лет, он не изменил этой идее, поступая и действуя в соответствии с ней.

Магию, колдовство, волхование, ведьмовство и тому подобное еще сызмала Филипп отверг сразу и бесповоротно. В его понимании, они чересчур близки к природе и потому враждебны к человеку. Будь магическое действо выдуманным, сказочным или ловким надувательством с целью обмануть легковерных.

Повзрослев, он обнаружил, что его всецело настораживает некая концептуальная антинаучность и вроде бы потусторонний характер магии и волшбы.

Где-то здесь кроется подвох. Тайное активно не желает становиться явным. Тогда как вредоносность действительного, не выдуманного чародейства, чернокнижия в нашем рационалистическом мире никто не берет под сомнение.

Лишь в простонародных сказках живут добрые волшебники, а злых вокруг пруд пруди, гласит людская молва. На то ему на ум сама собой пришла популярная формула: "Глас народа — глас Божий".

Так оно или не так в конечном итоге Божественного Предопределения, но христианская религия Нового Завета не обнаруживает изначальной враждебности к правоверному человеку. В своих различных проявлениях, в конфессиях, в вероисповеданиях она объясняет ему его духовный мир, спасает, утешает, поддерживает, лечит душевные раны и далеко не метафизические соматические расстройства в человеческом организме.

"Религиозные чудеса вероятны и желательны. В то же время сверхъестественная составляющая религии позволяет надеяться, что она находится вне неразумной природы человека и его безмозглого тела, которому лишь бы жрать, спать, совокупляться и больше ничего не надо.

Лишь метафизическая новозаветная вера оберегает грешную плоть от тлена и разложения, не позволяя ей заживо разлагаться, но жить с Христовым заветом, обетованием и надеждой на спасение души и бессмертие тела."

Почему наш герой стал истово, вовсе не суетно и тщетно верующим, православным и воцерквленным в суеверном и маловерном окружении?

В этом он сам не мог толком разобраться. Да и не пытался, честно говоря.

Вероятно, тут сыграло свою роль христианское таинство крещения. Или же, как и во многих других неизъяснимых обстоятельствах, чья взаимосвязь непостижима и неподвластна людским резонам, сказало свое веское теургическое слово-глагол-логос Божественное Провидение, избравшее Филиппа Ирнеева Рыцарем Благодати Господней.

Почему? Бог его знает. Ему виднее…

Поразмыслив, Филипп счел данное избрание заслуженным и предопределенным, а статус рыцаря-неофита разумно сверхъестественным и резонным продолжением его поисков истины.

Пожалуй, ему сейчас как нельзя лучше подходит чеканная формула Блаженного Августина: "Верю, чтобы понимать."

В то время как длинный роскошный лимузин цвета "белая ночь" мчался на окраину города, императивно отгоняя мощными галогеновыми фарами встречный транспорт и прижимая к обочине попутный, его три пассажира хранили доброжелательное молчание. Прецептор Павел и арматор Вероника тактично дали новоявленному рыцарю Филиппу немного времени, чтобы поразмыслить, свести балансы и смириться с судьбоносной неизбежностью.

— Позвольте спросить, Пал Семеныч, — запросто обратился Филипп к благоприобретенному наставнику и удивился тому, что говорит с ним так, будто они 300 лет знакомы.

— Да-да, пожалуйста, мой друг, спрашивайте.

— Мои реалистичные видения — свойство дара инквизитора и экзорциста магии?

— Сколько у вас их уже было?

— Три. На один сюжет с продолжением.

— Ого! — проявила жгучий интерес Вероника. Рассказывай немедленно, не упуская подробностей.

— Барышня арматор! Кто-то давеча меня упрекал в торопливости, не так ли?

Филипп, вижу у вас к нам множество вопросов. Уверяю вас, на любой из них вы получите исчерпывающий ответ….

В отдельном кабинете ресторана, технологично прикрытом от общего зала пушистым занавесом из световодов, Филипп решил прежде побольше услышать, нежели задавать идиотские вопросы. Ника тоже примолкла и время от времени из-под ресниц, как бы невзначай, бросала на него оценивающие взгляды. Филипп отвечал ей тем же.

Поначалу он не оставлял попыток угадать возраст феи, вдруг ставшей его арматором. Высокий социальный статус, лимузин, шофер ни о чем не говорят при ее эзотерической квалификации и закрытых от непосвященных возможностях.

Сейчас она выглядит не старше Филиппа. Под аркой в скотском облике дебелой потливой девахи тянула лет на 25. Но там, как она говорит, были сплошь грим и силиконовые накладки. В парке на дереве ей нельзя было дать больше 18-ти.

"А сколько же ей на самом деле?", — озадачился Филипп и неожиданно перебил наставника, несколько нудновато излагавшего пропедевтику квиетического самоконтроля при различных проявлениях безвредной бытовой магии и спонтанного натурального ведьмовства.