Анатолий Нейтак - Попытка говорить 3. Нити понимания

- Но ведь можно накладывать постоянные чары, которые будут работать без вмешательства мага! Я точно знаю: я об этом читал и ты рассказывал…

- Можно, конечно. Вот только скажи, что сложнее сломать: дом, который только силой чар и стоит – или же дом, который стоит сам по себе, а чарами просто укреплён?

Это замечание напомнило Ильноу о том, что мы ждём ответного удара высших из Круга.

Ожидание… чем дольше оно тянулось, тем туже сворачивалась в моей груди змея опасений. Уж я-то знал: даже самый хилый маг, получивший время на планирование и подготовку, станет стократ опаснее себя же, застигнутого врасплох. Если моя угроза с разрушением замка в горах Седого Хребта и прозвучала весомо, то больше оттого, что у меня имелось время на подготовку. Чем же ответят мне на это мои противники?

Просмотр вариантов будущего не давал внятного ответа. Только смутные тени, бледные, как кожа крестьян, переживших голодную зимовку, только паутинной хрупкости узоры на грани восприятия. И даже поистине сверхъестественная проницательность маэстро Лимре, по его собственному признанию, пасовала, когда я просил его о предсказании действий Круга. Сказать, что внезапная слепота Видящего беспокоила меня – всё равно, что ничего не сказать.

К своему счастью, я умею ждать. В моей жизни хватало моментов, обучающих этой полезной науке… вспомнить хотя бы заключение в кутузке Ордена Золотой Спирали.

Вдобавок же причин отвлечься от переживаний… хватало. Да. Причём совсем рядом. …Фэлле Хиорм тенью просочилась на веранду. И – всё верно: Рин сидел именно там. Молчаливый и жутковатый, недвижный, как статуя. Частенько он застывал вот так, попросту переставая быть нормальным человеком. Это служило одной из причин, по которым Фэлле никак не могла определиться со своим к нему отношением.

Причём даже разговоры (откровенные!) не помогали. Скорее, всё запутывали ещё сильнее.

Рин злой? Но тогда почему он оставил в живых её, убийцу?

Рин добрый? Но он не скрывал, что ему доводилось резать на куски невинных…

Впору успокоиться. Решить уже, что раз Рин – бессмертный высший маг, то людскому уму судить о нём невозможно. Но когда они с Ильноу улыбались друг другу, как равные, как старший брат мог улыбаться младшему… непостижимый и высший? Вот этот? Ой ли!

- Пить будешь?

Губы сидящего, по-прежнему похожего на статую, не шевельнулись. Казалось, что вопрос просто родился в воздухе сам собой. Притом родился сразу стариком, отягощённым недобрым тёмным знанием и тайнами из числа тех, за которые убивают либо умирают… либо и так, и так.

Вздрогнув, Фэлле неуверенно кивнула.

- Тогда садись и пей.

На её краю чайного столика, рядом с плетёным стулом, возник – вот ещё ничего нет, а вот уже оп! и есть – высокий тонкостенный бокал изумительно сложной формы. Свет преломлялся в блестящих гранях, тёмно-красная жидкость внутри окрашивала его багрянцем… прямо-таки хоть не трогай эту красоту вовсе, а сиди и любуйся.

Осторожно сев, Фэлле всё же взяла волшебный бокал. Потянула носом воздух… запах оказался не хуже внешнего вида, а то и лучше. У неё даже достойных слов-то не нашлось бы для описания этакого чуда. А когда она пригубила из бокала, вино, оказавшееся во рту, учинило в нём настоящий взрыв запаха и вкуса. Не иначе как по серебрушке за глоток, решила она. Ну, никак не меньше. А кувшин такого чуда – полновесный золотой…

- За скорое перерождение, – раскатился по веранде негромкий, пробирающий голос. – За всех скопом: виновных, невинных, причастных и посторонних, погребённых и лишённых погребения. Пусть новая жизнь их удастся лучше старой.

Фэлле Хиорм вспомнила, как Айс, не глядя, бросил: "С этим к Рину. На веранде он!" – а сам исчез в дальнем углу "боевого зала". Как она успела выяснить, там находился проход в особый пласт "дополнительного" пространства, где можно было творить любую волшбу, вымещая злость на иллюзиях и не опасаясь разрушить что-нибудь реальное.

Вспомнила – и не стала спрашивать ни о чём. Просто выпила ещё.

Ей тоже было за кого пить…

А минутой позже Рин перестал изображать статую. Повернул голову, спросил, как обычные люди спрашивают, при помощи горла, языка и губ:

- И почему тебя заинтересовала Схетта?

- Кто?

- Та девушка, которая спит. И за ответами о которой Айс послал тебя ко мне.

- Ты же сам знаешь, о чём я хочу спросить!

- Конечно, – не стал отрицать он. – Я вообще знаю… много чего. Например, что у этого нашего разговора возможны… были возможны… не менее пяти веток несхожих сценариев. А ещё мне известно, что самый обоюдно приятный сценарий как раз состоит в том, что ты спрашиваешь, а я отвечаю. Простой разговор, без чтения мыслей и просмотра теней несбывшегося.

- Не понимаю…

- Конечно. Но если тебе не нравится твоё непонимание – спрашивай. Как я недавно учил Ильноу: самый важный ответ – это именно тот ответ, который не прозвучал, так как никто не задал нужного вопроса. А самый глупый вопрос – не заданный. Спрашивай.

Фэлле помолчала, приводя в порядок растрепавшиеся мысли.

- Значит, её зовут… Схетта? Ну, спящую?

- Да.

- И кто она тебе?

- Самый простой ответ – жена. А что до ответа не простого…

И Рин рассказал историю, в которую оказалось почти невозможно поверить. Девчонка из провинции, чуть не угодившая на алтарь, спасённая высшим некромантом, ставшая могучей и умелой волшебницей, полюбившая настоящего принца…

Приключения. Подвиги. И свершения, которыми не станешь гордиться напоказ, те, после которых одни уходят изматывать себя тренировками, другие заливают тоску вином, а третьи просто сидят в мрачном молчании… Высшая магия, способная пересилить Волю властительного риллу. Любовь, что в самом буквальном смысле едва не сожгла мир – и презрела смерть.

Сказка? Быль? -…а потом я решил помочь другу. И сговорился с высшей посвящённой по имени Сьолвэн. Она воссоздала… нет, не потерянную Ниррит – но девушку, похожую на неё так сильно, как это только возможно. Тело, ум, характер, память…

- И получилась Схетта?

- Да. Получилась Схетта. У Айса с ней, конечно, ничего не вышло: даже Сьолвэн не могла изготовить идеальную копию той, кого никогда не встречала, на основании только чужой памяти. Впрочем, мудрая древняя, наверно, даже задачи такой не ставила – точно повторить Ниррит…

- И Схетта стала твоей… женой.

- Да. Хотя далеко не сразу она… ну, это уже не так важно.

- Ты её любишь? Сильно?

- Очень. Почти как магию.

Фэлле сморщила нос.

- То есть для тебя магия важнее?

- Скажи, ты скучаешь по Браслету?

Внезапный вопрос стал – как удар под дых.

- Только честно! Скучаешь?

- Я… да.

- А ведь он – просто отравленный дар. Не твоя часть, не… ты спросила, насколько важна для меня магия? Важнее, чем руки и ноги, чем всё тело. Если мне предложат "выбор" между магией и жизнью, я скажу: возьмите жизнь. В конце концов, при помощи магии жизнь можно и вернуть… – Молчание. Тонкая улыбка. – Магия – моя суть и моя душа. Собственно, это часть меня, благодаря которой я могу собой гордиться, благодаря которой существую, чувствую и люблю. Если магии вдруг не станет… на что глухому красавиц песни? На что слепому закат над морем?