Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — гроссфюрст

Они перекрестились, пробормотали «аминь», только виконт Каспар взглянул с некоторым подозрением, вдруг да тоже читал Библию, хотя зачем рыцарям Святое Писание, мы по праву рождения знаем, что есть хорошо и что есть дурно.

Тэд, он же Эдвард с того момента, как я назначил его старшим по охране моих покоев, буквально сам обходится без сна, обходит караулы и переставляет их по-новому, опять привел священников и заставил все окропить святой водой, прочесть молитвы, затем привел магов и с их помощью поискал остатки спрятанного в стенах враждебного колдовства, а после них еще раз притащил священников и все перепроверил на всякий случай.

— Молодец, — сказал я наконец, — ты правильно ухватил суть. Гиллеберд… его не возьмешь голыми руками.

Он сказал живо:

— Ваша светлость, я не зря это?.. А то мне говорят, что я как пуганая ворона…

— Видишь ли, — начал я объяснять, на ходу подбирая слова, — простолюдины к магии прибегают всегда, если только выпадает шанс, но рыцари, как и все сословие благородных людей, магию презирают, как орудие нечестное и потому нечестивое. Они стараются истребить как магию, так и носителей… Однако короли, следующая ступень наверх, при всем рыцарстве все же пользуются и магией, потому что сидеть на троне… гм… такое сложное дело…

Он кивнул, сказал с готовностью:

— А боги так ваще!.. Они и силой, и магией трясут землю…

— Вот-вот, — сказал я с облегчением, — все понимаешь. Гиллеберд достаточно силен в магии. Во всяком случае, я лично видел. Потому наши войска встречают его там, а ты — здесь.

Он вздрогнул, огляделся, прошептал, сильно округляя глаза:

— Ой, он что, может напрямую сюда?

Я кивнул.

— Не исключено.

— Господи, сохрани и убереги!

— Чем больше у кого-то возможностей, — напомнил я, — тем больше может нагрести себе всего, всякого и очень разного. В том числе и амулетов всяческих. У короля, как понимаешь, простор… А если магии не чуждается, что помешает стать сильнейшим? За исключением самих магов, конечно.

Он начал пугливо оглядываться по сторонам, с недоверием всматриваясь расширенными глазами в каждую тень.

— Я кроме караулов, — пообещал он, — добавлю священников. Мне уже пятерых отыскали в селах!..

— Так уже освятил…

— Пусть сторожат вместе с солдатами, — сообщил он.

Я спросил в нерешительности:

— Не будет ли урона их сану…

— Сменять буду каждые три часа, — пообещал он. — И велю слугам приносить им в конце дежурства вина!

— Это сработает, — согласился я. — Жалоб, думаю, не будет.

Он сказал, приободренный:

— Всех ратников, у кого есть амулеты по защите, поставлю сторожить проходы в ваше крыло.

— Действуй, — одобрил я, и хотя не очень-то верю в стопроцентную защиту, но он взыграл, глаза гордо заблестели, унесся выполнять приказ, а я настороженно, уже настороженно, хотя до прибытия Гиллеберда еще суток трое-четверо, отправился в кабинет.

Из Савуази участников перехвата мы выводили небольшими группами, чтобы не насторожить и не обрадовать горожан, собрались в отряды за ближайшим лесом в обстановке строжайшей тайны.

Роли всем распределены, я еще раз проверил, как поняли, сказал всем, что благословляю на ратные подвиги, а когда они пошли тяжелой рысью, долго смотрел вслед и прикидывал, ждать ли здесь или все-таки попытаться тоже внести лепту…

Барон Саммерсет остался военным комендантом города с наказом жестоко подавлять малейшие признаки недовольства. Жители столицы привыкли к грубой силе, они уважают только сильную власть, так пусть не разочаруются.

Сэр Геллермин отвечает за охрану периметра города и за своевременный подвоз в город продуктов, так что могу отлучиться и я.

С собой из знатных я взял только виконта Рульфа и десять рыцарей из самых бедных и мелкопоместных, все остальные — лучники и арбалетчики, всего числом в сто человек.

— Есть шанс, — объяснил я, — что Гиллеберд выберет совсем уж невероятную дорогу. Во-первых, там большой крюк, во-вторых, на ней легко сделать засаду, потому ее обычно избегают.

Виконт Рульф привстал в седле и посмотрел по сторонам, словно отсюда мог рассмотреть, каким путем двигается отряд турнедцев.

— Мы попробуем встретить Гиллеберда там?

— Да, — ответил я. — Хотя насчет Гиллеберда не уверен.

Он сказал гордо:

— Ваша светлость, я голову кладу на плаху, но вы точно выбрали для себя эту дорогу!

Рыцари, арбалетчики и лучники смотрели с жадным интересом, я отмахнулся.

— Чутье часто подводит. Гиллеберд может и не пойти по этой дороге. Их три вероятных… и эта, самая невероятная.

Командир арбалетчиков сказал уважительно:

— Но вы-то чуете!

— Если бы, — ответил я. — Так, все готовы?.. С Гиллебердом идет всего двести человек. Пустяк, правда?

Виконт, отважный до безрассудства, к тому же до свинячьего писка страшащийся показаться недостаточно отважным, воскликнул бездумно и красиво:

— Отвага заменяет крепостные стены! Мы встретим на середине дороги и сразимся со всей отвагой!

Я покосился на его одухотворенное лицо, взглянул на командира арбалетчиков. Тот понял вопрос, пробормотал:

— Лучше со всей храбростью.

Виконт надменно фыркнул, а я поинтересовался:

— А в чем разница?

Командир арбалетчиков ответил хмуро:

— Храбрость занимает среднее место между самонадеянной отвагой и робостью. Вы в самом деле хотите встретить их грудь в грудь?

— Конечно! — воскликнул я, Каспар гордо приосанился, а я уточнил: — Но сперва уравняем шансы. Там в ряде мест дорога сильно сужается, мы займем места на вершине обоих склонов. Лучники будут выкашивать легковооруженных, арбалетчики отстреляют большую часть рыцарей и панцирных всадников. А мы встретим тех уцелевших, кто оставит седла и сумеет добраться до нас по крутому склону.

Лицо арбалетчика прояснилось, он довольно крякнул.

— Ваша светлость! Это… просто мудро.

— Бывает, — заметил я, — что отвага и мудрость идут рука об руку и не обвиняют друг друга.

Виконт нахмурился, но промолчал. Командир арбалетчиков напомнил озабоченно:

— Ваша светлость, у меня сорок человек. Успеем сбросить с седел не больше двадцати — двадцати пяти…

— Прекрасно.

— Остальные проскочат дальше!..

Я покачал головой.

— Сразу за поворотом влетят в завал, уж мы постараемся! И будет у них нелегкий выбор: либо слезть с коней и разбирать его под градом стрел и болтов, либо ринуться по склону к нам, чтобы скрестить оружие…

Он кивнул, лицо стало деловитое.

— Тогда… если будут карабкаться медленно, успеем натянуть тетивы еще раз… Это еще тридцать, а то и тридцать пять, все-таки в упор…

— Медленнее не бывает, — заверил я. — Сейчас трава как раз самая сочная, по ней как по льду. Не беспокойтесь, мы так же точно побили при Пуатье короля Иоанна, хотя его армия превосходила нашу ровно в пять раз…