Николай Ярославцев - Вождь из сумерек.

— Так может снова в десятники? — Участливо спросил Зорень и подмигнул Стасу.

— Не могу! — Простонал Груздень. — Привык. Могу от тоски пропасть. И даже запить. Вот если с тобой, могу и простым воем.

— Тогда сиди и не плачь. Я слезы вытирать не умею. А услышу еще раз, обижусь, и посажу куда-нибудь конязем.

— Все понял, командир. — В испуге вскинул руки. — Молчу!

— Вот это другое. А то сидит сиротинушка и слюни пускает.

Зорень, глядя на неподдельный испуг на лице воеводы, не сдержал улыбки.

— Жить будешь здесь, как и должно наместнику. Купава покои покажет. А можешь в моих поселиться.

— Так у меня свое жилье есть в посаде. А могу и в детинце, вместе с воями. — замахал руками Груздень.

— Нельзя. — Веско и решительно отверг его доводы Стас, так, как уже сегодня сделал однажды. — К тебе люди будут приходить. И не гоже воеводе Волчьего рода и наместнику людей встречать на пороге землянки. — Все, Груздень, с формальностями закончили. Командование сдал.

Подошел к окну и жадно втянул ноздрями вечерний воздух.

— Спать, ребятки. Вставать рано, а Войтик и того раньше поднимет. Груздень, тебе разрешаю сегодня дома ночевать, с семьей.

Задолго до рассвета стукнули у крыльца подковы. Послышался рокочущий голос Войтика, напрочь отвергающий шепот, как разновидность человеческой речи.

Стас, Зорень и Рэдэльф вышли на крыльцо.

— Войтик, ты и мертвого разбудишь.

— Кто собрался умирать? — С недоумением уставился на него Войтик, который принял шутку за чистую монету. — Другого времени не нашли?

Стас безнадежно махнул рукой.

— Вперед…

— И с песней?

— Отставить песню. Люди спят.

Купава провожать не вышла. Сколько не выглядывал Стас, так и не мог разглядеть в окнах ее хорошенькое личико.

«Все-таки обиделась». — Подумал он.

Всю ночь уговаривала его, но так и не добилась желаемого согласия. Рассердилась и назло, напрочь игнорируя всякие условности, прошлепала босыми ногами мимо изумленной стражи, показав с детской непосредственностью на прощанье розовый язычок.

— Зорень, а почему я не разу не видел твоей конягини? — Осторожно спросил он, направляя коня в распахнувшиеся перед ними ворота посада.

— И не увидишь. — Коротко ответил Зорень.

Стас удивленно поднял брови.

— Умерла при родах. Дочь, коняжна Веста жива, а конягинюшки нет. — Неохотно ответил Зорень. — Обхожусь наложницами. А конягини больше не будет.

— Прости, брат Зорень.

— Переболело. — Односложно ответил конязь. — Если вернемся, познакомлю. Только поклянись, что не заберешь ее у меня.

— Я? Зачем? — Поразился Стас.

— А зачем я с тобой увязался? — С не меньшим изумлением ответил Зорень. — Мне бы град Витень за себя взять, а я за тобой побежал. Войтик мирный черпак на мечи променял. Волхв, которого в Соколень из леса выманить невозможно было, все дела свои чародейские забросил, от меня сбежал, по городам и весям в седле трясется. И глаза по молодому горят. А Груздень, Хруст, Хмурый? В Соколене за разбой вместо ненависти о тебе легенды складывают. У Весты глаза светятся, когда о тебе слышит.

Стас смутился. Почувствовал, как уши огнем горят.

— Что же я за чудо — юдо такое? Ну, хочешь, брат, отдам я тебе этот клятый город?

— Зачем? Все равно не удержу. О тебе молва впереди твоих воев бежит. Ворота перед ними сами распахиваются. Хмурому Заречье проще, чем Соколень достался. И конязь Осен не сам по себе, люди говорят, расшибся, а волки перед ним выскочили, перед конской мордой.

— Чего со страху не наболтают, чтобы трусость свою оправдать. — Равнодушно ответил поскучневший Стас. — Стая у Сумеречного леса. А род мой на твоих землях, а значит и я под тобой хожу вместе с Заречьем, Витенем и Суличем. Нам с тобой, пока Сумерки дремлют такую силу набрать надо, какой я и сам не представляю. Вон они над землей висят. А под ними лес вот-вот детишек своих на волю выпустит. Вандорги… Орки и тролли по сравнению с ними зверушки безобидные. Кто скажет сколько деревьев в лесу? Вспомни слова Рэда. А за ними неведомая сила темных эльфов. С чего бы светлый принц в чужой мир от своего народа кинулся?

Замолчал, глядя искоса в задумчивое лицо побратима.

— Вот так и Серд решил, что я на его воеводство покушаюсь. А я тебе свою кровь дал, а твоя кровь во мне. А коняжества эти лоскутные все посбиваю. Кто добром не встанет, силой согну. И вольным городам не быть более. Выстоять только единый народ сможет. И не хмурься. Не отниму я у тебя Весту. Увидит раз, сама отвернется. — Примиряющее улыбнулся он конязю. — Ростом не велик, лицом сер, к тому же по здешним меркам старик. Развеселись Зорень! Давай наперегонки.

Разгорячил коня, вскинул на дыбы и бросил его в вскачь. Грозный волчий рык разодрал утреннюю тишину. Заплясали кони, разрывая губы о стальные удила и понеслись следом.

Ухнул по медвежьи Войтик.

— Догоняй, волчата!

Но где там!

Стрелой вытянулся серый в яблоках жеребец Стаса. И только Веселин каким то чудом умудрялся держаться почти рядом.

— Догоняй, Зорень!

У конязя от бешеной скачки глаза азартом загорелись. Нещадно настегивая своего отдохнувшего коня поскакал следом.

Стас отпустил поводья и полностью отдался на волю коня. Серко не любит проигрывать. До леска совсем не далеко. Хорош конь у Зореня. Но только для торжественных выездов. Зря от свежего отказался.

Что-то неясное промелькнуло впереди в лесу. Или показалось? Поднял руку. Палец в одну сторону, в другую. Придержал коня.

Вырвались вперед Третьяк и Плетень.

Подъехал улыбающийся эльф.

— Напрасно, Слав. Дальше переправы не уйдет.

Стас бросил в его сторону вопросительный взгляд.

— И ты знаешь тоже.

Сзади подъехал на своем огромном жеребце Войтик.

— Купава. Вот поганка! — Восхитился он. — А то всю дорогу думал, с чего бы ей все утро крутится около загона с лошадьми? Не догонят ее Третьяк с Плетнем. Пока среди деревьев петляют, она вперед уйдет.

Зорень усмехнулся в усы.

— Это тот понятливый безусый вой?

Стас не отвечая, послал коня вперед.

«А ведь верно не позволит чертово веретено догнать себя до переправы, когда уже возвращаться будет поздно. — Подумал он. — То-то она так внимательно план разглядывала, прежде чем стол вымыть. Вот Зорень и спокоен. Нет причин для беспокойства за коняжну».

Купава и впрямь ждала у переправы, не решаясь переправляться через широкую реку вплавь. Встретила их, независимо вздернув носик и сверля озорными глазами.

Плот был на той стороне. Пришлось Третьяку с Плетнем отправляться за ним.

Стас прошел мимо, словно не заметив. Веселин виновато посмотрел на нее и развел руками. Зорень понимающе подмигнул, одновременно хитро поглядывая на Стаса. Темный, как всегда был ко всему равнодушен, весь уйдя в бездонные бездны своего сознания. И только Войтик, оглушительно захохотал. Жизнерадостно хлопнув ее по туго обтянутому брюками восхитительному заду. Вопреки ожиданьям на этот раз вольность Войтику сошла с рук. Купава, всем показалось, даже не заметила шлепка. Поджав губы, под общее молчание завела лошадь на плот, и встала укрывшись за лошадиной шеей от Стаса.