Юлиана Суренова - По ту сторону гор

Тот надулся, сощурился, глядя вокруг недобрым взглядом, с каждым новым шагом, новым мигом все сильнее и сильнее раздувая свою обиду, так что из маленького огонька она очень скоро превратилась в костер, который, вставая стеной до небес, слепил глаза, не давая увидеть ничего вокруг.

"Ну и пусть, — в кровь кусая губы, думал он, — пусть! Сами потом пожалеют!"

Тем временем впереди показалась полянка, посреди которой стояла маленькая покосившаяся от старости избушка. Она вся была погружена во мрак, лишь в крошечных слюдяных оконцах поблескивал свет, показывая, что жилище обитаемо. Только было в этом красноватом блеске нечто недоброе, настораживающее.

— Ну, здравствуйте, гостюшки, — старуха встречала странников на высоком крыльце. Дождавшись, пока они поднялись по крутым скрипучим ступенькам, она отворила тяжелую дубовую дверь, приглашая внутрь. — Входите!

В полумраке ведьму было почти не видно — лишь неясное очертание, казавшееся таким же нереальным, как тень.

Ее голос был скрипучим и не особенно приветливым. И пахло от нее не то смертью, не то бедой.

Но никто, кроме Алиора не заметил этого. Спроси его, юноша непременно бы сказал, что лучше обойти это место стороной: безопаснее уснуть в волчьем логове, чем в жилище ведьмы. Но никому не было до его мыслей никакого дела. И он, во власти обиды, упрямо молчал.

Однако, в отличие от своих спутников, входить в избушку он не торопился, остановившись на крыльце.

— А ты что? — смерив его тяжелым взглядом, спросила старуха.

— Пожалуй, я лучше тут посижу, — и он опустился на ступеньки прямо у ног хозяйки, всем своим видом показывая, что не поддастся ни на какие уговоры, лучше и не пытаться.

— Как хочешь, парень, — ведьма огляделась вокруг. — Ночь теплая, так что не замерзнешь, а есть захочешь — сам на съестной дух потянешься, — и, оставив юношу наедине с его мыслями, сомнениями и страхами, она вошла в избушку, притворив за собой дверь.

Оглядевшись вокруг, Алиор отыскал журавль колодца, однако направиться к нему не спешил: "А что если вода отравлена?"

Он знал множество сказок, в которых ведьмы стремились опоить-одурманить своих гостей, чтобы потом подчинить себе, превращая в слуг, а то и вовсе в ужин.

— И ты до сих пор веришь в эту чушь? — он вздрогнул не столько от скрипучего голоса старухи, внезапно прозвучавшего за спиной, сколько от ее слов, свидетельствовавших о том, что она прочла его мысли. Юноша поежился, чувствуя себя совершенно голым под пристальным взглядом ведьмы.

— Держи, — она протянула ему плошку каши. — Ешь. Не бойся. Вот, — старуха плеснула себе на ладонь немного еды, слизнула. — Видишь: не отравлено.

Аль пожал плечами. Он не был в этом так уж уверен. Ведьма — не человек. Может, ей яды нипочем.

— Как знаешь, — не настаивая, старуха поставила плошку на ступени рядом с гостем, сама же продолжала: — Если хочешь пить, иди к колодцу. В нем вода чистая. А вот из луж лучше не пей.

— Козленочком стану? — не сдержал улыбки юноша.

— Тот, кто пьет из луж — и так козленочек, превращать не надо. От грязной же воды будешь животом маяться, в нужнике не один день просидишь. Мне, конечно, не жалко. Но тебе это нужно?

Аль, смутившись, отвел взгляд в сторону.

— Что краснеешь, как девица? Такой разговор не нравится? Так сам к нему привел. Хочешь — поговорим о чем-нибудь другом.

Царевич, повернувшись, несколько мгновений смотрел на ведьму. Вообще-то, это могло быть полезным. У кого, как не у слуги повелителя ночи, можно узнать о наложенном на Альмиру проклятии? А знание — половина дела.

— Хочешь, чтобы я рассказал тебе о том, откуда мы пришли, зачем и каким путем?

— Твои друзья уж рассказали.

Юноша взглянул на нее с долей удивления.

"Когда они успели?".

Однако, подняв глаза к небосклону, он с удивлением отметил, что полумесяц успел перебраться через весь горизонт.

"Это что же, половина ночи миновала, а я и не заметил?" — юноша даже растерялся.

— Как быстро идет время! — пробормотал он.

— Во сне — обычное дело.

— Я не спал! — вскинувшись, воскликнул Аль.

— Как скажешь. Только слова твои ничего не меняют… Почему ты так ненавидишь меня? — спросила она чуть погодя, вновь заставив собеседника задуматься. О да, это была именно ненависть. Слепая, замешанная на детских страхах и сомненьях взросления, недоверии и стремлении найти виноватого во всех своих бедах.

— Мои спутники рассказали тебе, что случилось с Десятым царством? — вместо того, чтобы ответить, спросил он.

— Да, — та мягко кивнула, избегая резких движений, как и громких слов. В ее устремленном на собеседника взгляде были те мудрость, понимание и терпение, что даются лишь в конце долгой жизни, да и то не каждому.

— И, несмотря на это, ты не понимаешь, почему я ненавижу тебя?! — воскликнул Аль. Он был слишком молод, чтобы обладать хотя бы долей этих качеств. Более того, он стремился заострить слова, словно те были боевыми ножами.

— Все, что я делаю, это пытаюсь вам помочь. Конечно, тяжело вспоминать о потерях…

— Да при чем здесь воспоминания!

— Но не хочешь же ты обвинить меня в бедах, обрушившихся на вашу страну. Как бы я смогла…

— Ты — слуга своего господина! И в ответе за его поступки!

Старуха помрачнела. Весь ее вид говорил: "Меня обвиняй в чем хочешь, но хозяина не смей!"

Она бросилась защищать его с такой внезапной страстью, что на мгновение даже потеряла контроль над своим спокойствием:

— То, что мой господин — повелитель ночи, не значит, что он — источник зла! В нем столько же добра, сколько и во владыке дня!

— Чушь! — с жаром вскричал юноша. Но в душе его все трепетало, глаза горели: "Неужели это правда? Неужели они на самом деле существуют?" — он, наконец, получил подтверждение своим самым смелым фантазиям: у его пути была реальная цель. Неужели он на самом деле мог начинать в это верить?

Нет. Ему нужны были другие доказательства. И ведьма могла дать их ему.

— Он не насылает проклятья, — не понимая этого, продолжала старуха, — и уж конечно не использует в своих целях людей, будь то кочевники или кто другой! Да и не стал бы он делать ничего подобного, когда люди ему совершенно безразличны!

— Ну да, безразличны! — вот в это он был готов поверить! — Словно муравьи, копошащиеся под ногами, на которых наступаешь, не замечая их!

— Земля одна, а нас, идущих по ней, так много, что нет ни одного безгрешного, — качнув головой, вздохнула ведьма. — Дети идут по могилам своих родителей, и слава богам, что не наоборот. Правители переступают через одних своих подданных, чтобы другим жилось лучше, и слава богам, если ими движет именно это.

— Я никогда ни на кого не наступал!

— А как же муравьи?

— Какие еще муравьи?!