Юлиана Суренова - По ту сторону гор

— Встретимся на ночлеге! — процедил он сквозь стиснутые зубы и решительно зашагал своей дорогой.

— Безумец, — глядя ему вслед, прошептал Лот.

— Вот что, — Лиин несколько мгновений смотрел на спину удалявшегося царевича, словно ему требовалось какое-то время на то, чтобы решиться, затем повернулся к Рику, — я пойду с ним. Хотя он и сам знает, что ошибается.

— Но каждый может сделать ошибку, — кивнул, соглашаясь с ним, сын торговца, — тем более, когда готов сам за нее платить. Возьми с собой одного осла. Мало ли что. Об остальных я позабочусь.

— Нет, только это, — он отцепил ближайшую суму с припасами, бросил за плечо. — Ты справишься?

— А что мне остается? — устало хмыкнул Рик, — эти двое не знают даже с какой стороны к ослам подойти, какие они помощники?

— Ладно, все, я побежал, а то не догоню его.

— Я буду оставлять вам знаки, чтобы нас было легче найти. Будьте осторожны.

— Спасибо, — и Лиин бросился вслед за успевшим уйти на порядочное расстояние Аль-си.

— Почему это я не знаю, с какой стороны подойти к ослу? — сощурившись, стал надвигаться на сына торговца Лон. Оставшись в большинстве, он осмелел, выпрямился, даже руки упер в бока.

— Отстань, — как от надоедливой мухи отмахнулся от него Рик, хотя, по мнению смотревшего на него свысока юноши должен был, по крайней мере, испугаться.

— Нет, ты объясни, почему!

— Хорошо, — процедил сквозь стиснутые зубы сын торговца, шаг за шагом надвигаясь на Лога, — я объясню! Хотя и не в коня корм! Любое животное требует внимание! И налагает на своего хозяина определенную ответственность! А бродяга по природе своей не знает и не может знать, что это такое! Потому что ответственный человек перестает быть бродягой! И становится хозяином! Пусть лачуги с худой крышей и пары живущих в ней мышей — но хозяином! — если при первых словах Лот и продолжал стоять на месте, не меняя позы, то затем, под натиском, попятился, выставив перед собой руки, словно защищаясь:

— Ладно, ладно, успокойся! Бешеный! Да все я понял! Ослу нужен хозяин и никто иной, а я могу быть лишь природой.

Рик махнул рукой:

— Понимай, как знаешь, — а затем, окинув хозяйским взглядом свое стадо, проверяя, все ли в порядке с упряжью и хорошо ли закреплены тюки, он связал животных в цепочку и, взяв под уздцы первого из них, зашагал по выбранной младшим царевичем тропе, при этом стараясь не глядеть на проводника.

Тот в первый миг от неожиданности даже растерялся. Он ожидал совсем другого — одобрения, признания его способностей, на худой конец — слов поддержки. А встретил стену отчуждения, еще более прочную, чем в присутствии брата.

Спустя какое-то время, когда стена напряжения за спиной сгустилась настолько, что стала физически ощутимой, Аль, не выдержав, остановился, повернулся к сыну торговцу:

— Я чем-то обидел тебя?

— Это как посмотреть, — продолжая глядеть в сторону, ответил Рик. — Может, меня, а может — самого себя.

— Я не понимаю.

— Очень плохо.

— Объясни мне, пожалуйста.

— А толку? — он продолжал идти, не замедляя шага, и Алю, чтобы не попасть под копыта не менее упрямых, чем сын торговца, ослов, пришлось сдвинуться с места, продолжая путь.

"Ладно, — думал он, — в конце концов, говорить можно и на ходу. Так даже лучше: не будем тратить время на разговоры, коротая за ними путь".

Рик долгое время молчал. Ничего не говорили и его спутники, ожидая, когда сын торговца заговорит.

— Ты плохо поступил с братом, — спустя какое-то время, наконец, проговорил тот.

— Что?! — пораженный дальше, чем удивленный воскликнул, воскликнул Аль. — Ты говоришь это мне? Мне, над которым он издевался, не прекращая, каждое мгновение пути? Мне, который всего лишь указал ему на ошибку?

— Дело не в том, что ты сделал, а как ты это сделал.

— Ага, я задел его гордость!

— Это он все время пути, как ты выражаешься, задевал твою гордость. Ты же решил пошутить с его жизнью.

— Я?! — Аль был готов задохнуться от возмущения. — Да я предупредил его!

— Ты не оставил ему выбора! Или пойти на встречу опасности, или склонить перед тобой голову! Тебе не понять этого! Ты — слабый человек, а он — сильный! Слабого можно гнуть сколько угодно раз, все равно он не сломается — нечему ломаться. Зато в этой постоянной борьбе может родиться хотя бы какое-то подобие характера. Сильного же согнуть нельзя! Только сломать! Понял? — с вызовом бросил он в лицо как раз в этот момент вновь оглянувшегося на него юношу, а затем, демонстративно отвернувшись, стал смотреть в другую сторону.

Аль несколько мгновений продолжал по инерции смотреть на него, пытаясь вникнуть в смысл услышанного, во всяком случае — до тех пор, пока не налетел на выступ скалы, который, больно въехав ему в бок, заставил, забыв обо всех мыслях, повернуться лицом к дороге, в душе благодаря горных духов за то, что те привели его в чувства прежде, чем рядом оказалась опасность, посерьезнее груды камней.

Спустя какое-то время его нагнал Лот, пошел рядом. Он ничего не говорил, словно не зная, с чего начать, лишь все время сопел.

— Что? — не выдержав, повернулся к нему царевич. — Тоже считаешь, что я был не прав?

— Вообще-то… — тот продолжал тянуть кота за хвост. — Если посмотреть на все с той стороны, с которой взглянул Рик… Горы — опасное место. Мы-то с тобой это знаем. А вот твой брат — разве что только догадывается.

— Он не один. И мы в самом начале пути. И… — он умолк. Слишком уж его слова походили на оправдания. А оправдываются, когда чувствуют, что неправы. — И вообще, я ему не страж, — все-таки не сдержался и пробурчал он.

— Ты даже больше. Тот, кто ведет за собой, несет определенную ответственность за своих спутников… — он поморщился, словно то, что он хотел сказать, было выше его понимания, но, как он считал, для царевича — в самый раз. — Слушай, — промучавшись какое-то время без толку, он окликнул Рика, — объясни ты ему! Что ты там мне говорил о бродяге и хозяине.

— Он пытается тебе сказать, что обычный человек в своей жизни выбирает не пути, а проводника. И идет за ним, передавая проводнику право принимать за себя решение о том, какая дорога правильная. А проводник выбирает…

— Дороги.

— Да нет же! — поморщился сын торговца, недовольный, что собеседник никак не может понять такую ерунду. — Он выбирает своих спутников! Выбрал — значит, взял на себя ответственность за их жизни!

Аль задумался. Нельзя сказать, что он все понял, но что-то — несомненно. И то, что он понял, ему совсем не понравилось.

— Если бы я знал, что это такая ответственность…

— То отказался бы от нее, — понимающе кивнул Рик. — Прости за искренность, но это не твое. Не знаю уж, пока или вообще. Ты неплохой парень, но о каком предводительстве может идти речь, если ты даже дружить не умеешь?