Юлиана Суренова - По ту сторону гор

— Может быть, он потому не умеет, — заговорил Лот, — что его никто не учил.

— Этому нельзя научить, — качнул головой сын торговца, — только научиться.

— Чтобы научиться, нужно знать, чему… — начал Аль. Ему не нравился этот затеянный спутниками странный разговор о нем, в котором ему самому не отводилась роль даже слушателя.

— Вот что, — глаза бродяги вдруг загорелись. — Давай поспорим!

— Что ты научишь ему дружбе? — Рик недоверчиво взглянул на него. — Это невозможно!

— Потому что я сам ничего не умею?

— Да вообще-то для этого и не нужно… — начал тот, однако, прервав себя на половине фразы, вдруг решительно кивнул: — Хорошо. Давай поспорим. В дороге, которая нам предстоит, любая, даже самая неудачная на первый взгляд затея, может стать неплохим развлечением. Какие будут ставки?

— Решай сам! — развел руками бродяга, показывая, что согласен на все, поскольку совершенно уверен в своей победе.

— А меня вы спросить не хотите? — не выдержав, попытался вмешаться в их разговор Аль, но его тотчас отодвинули в сторону:

— Не мешай!

Лот вдруг ни с того ни с сего рассеялся.

— Что?

— Да так, есть идея. Только как мы поймем, кто выиграл, а кто проиграл?

— Нам надо что-нибудь определенное… — задумавшись, опустил голову на грудь Рик. — Какое-нибудь непременное условие. Если старший брат назовет его другом…

— Не пойдет! — решительно качнул головой Лот. — Слишком нереальное условие.

— Хорошо, — легко согласился с ним сын торговца, — тогда так: если я сам — это лучше? Если я, не важно, случайно, забывшись, во сне или в бреду назову Аль-ми другом — ты выиграл.

— Согласен! По рукам.

— По рукам, — Рик хлопнул его по протянутой ладони, словно скрепляя сделку обетом. — А что там насчет ставки? Сдается мне, ты придумал что-то забавное.

— Ну, — хмыкнул тот, — не знаю, насколько это будет забавным для проигравшего, но для всех остальных — уж точно.

— И что это будет?

— Если проиграешь, встанешь на четвереньки и прокатишь меня на своей спине вокруг костра.

Аль с опаской взглянул на сына торговца, опасаясь, что тот, услышав подобное, разъяриться и наброситься на собеседника с кулаками. Однако к его немалому удивлению тот лишь хохотнул:

— Да, неплохая шутка. И, главное, полезная: будет мне наука, не учить осла быть человеком, а то он, того гляди, из тебя сделает осла.

— Значит, ты согласен? — недоверчиво взглянул на него Лот, который, судя по всему, тоже ждал другой реакции.

— А почему нет? Ты, конечно, бродяга и шутки у тебя бродяжьи, но это — не самая худшая. Ведь ты мог предложить мне и войти голышом в ближайший город.

— Какое мне веселье любоваться на твой голый зад? А ты, в случае победы, потребуешь от меня этого?

— Что, испугался?

— Вообще-то, я собираюсь выиграть спор.

— Значит, тебе нечего бояться расплаты. Какой бы она ни была.

— Значит, не назовешь заранее? Будешь играть втемную, чтобы я поволновался?

— Чтобы ты был старательнее в обучении.

— Л-ладно, — кивнул Лот, хотя твердости в его голосе несколько поубавилось.

— Значит, так и решим: если к тому моменту, как горы останутся позади нас, я не назову Аль-ми другом — ты проиграл.

— Хорошо, — хмуро глянув на весело посмеивавшегося сына торговца, бродяга догнал успевшего уйти на несколько шагов вперед Аля. — Ты все слышал?

— Да, — кивнул царевич. Он был мрачен, на душе скреблись крысы и вообще, было так противно, словно они пооткусывали от нее края. — Это неправильно.

— Не одобряешь?

— Нельзя спорить на другого человека!

— Да ладно, — пренебрежительно махнул рукой бродяга, — много ты понимаешь в споре! Тем более что в нашем тебе ничего не грозит — все шишки мне, а развлечение — всем.

— Вот именно: развлечение! А мне не нравится, когда надо мной смеются!

— Тогда подумай о том, как посмеются надо мной, когда я буду щеголять голым задом на подходе к городу. И вообще, — хмыкнув, продолжал Лот. — Это не самый плохой спор. Тебе пора понять, что такое дружба.

— Готовность совершать ради другого безрассудные поступки?

— О! — удивленно глянул на него бродяга. — А ты быстро учишься! Эдак у меня действительно есть шанс прокатиться на загривке этого надутого торгаша!

— Перестань, — болезненно поморщился Аль. — Я говорю ерунду, а ты зачем-то мне поддакиваешь!

— Потому что не такая уж это и ерунда. А что касается спора, чтоб ты знал, то бывает и хуже. Когда спорят о тебе за спиной. Что женят на первой попавшейся старухе, что заставят сесть в кучу навоза, что привяжут к себе узами признательности, а потом — раз — и их обрежут, словно ненужную нить.

— Вот именно!

— Что — вот именно?

— Ты хочешь стать моим другом на спор!

— Я?! — от удивления тот даже рассмеялся. — Нет! Ты невнимательно нас слушал. Я спорил на то, что научу тебя дружить.

— Это одно и то же!

— Совсем нет! Это значит: я сделаю так, что с тобой захотят дружить другие. Что они поймут, что ты им нужен. Не на одно слово, один шаг, пять минут. А…

— На всю жизнь? — теперь пришла очередь Аля смеяться. Только смех у него получился горький.

— А что? Дружба — она в чем-то сродни любви. Если ты веришь в любовь на всю жизнь, то и дружба может быть такой.

— И что же такое дружба?

— Ну… Этому мне и предстоит тебя обучить.

— А ты сам знаешь?

— У меня было множество друзей! — с гордостью подтвердил Лот, а затем, то ли в шутку, то ли всерьез добавил: — Между прочим, и подруг тоже. Хотя это и совсем другое.

— По-твоему с девушкой дружить нельзя?

— Нет, — уверенно качнул головой юноша. — Дружба и любовь — такие вещи, которые нельзя смешивать в одном стакане, как подсолнечное масло с молоком, если не хочешь потом всю ночь сидеть в кустах, сгорая со стыда.

— И, все же?

— Знаешь, давай так. То, что можно сказать словами, я оставлю на самый последний миг. Потому что в дружбе слова — дело последнее.

— А что тогда главное?

— Поступки, — донеслось у них из-за спины.

Лот недовольно нахмурился, глядя на Рика недобрым взглядом:

— Кто здесь учитель: я или ты?

— Ты, конечно, прости, — сын торговца даже смутился, но уже через миг, придя в себя, качнул головой: — Действительно, что я, дурак, делаю? Мне следует тебе мешать, а я помогать стал!

— Кстати, насчет поступков, — Алю надоело, что о нем говорят, словно о какой зверюшке, которую решили выдрессировать. — Не оставить ли вам этот спор со всем, что из него вытекает, до привала? Нынешний переход еще спокойный, но потом лучше не отвлекать внимание от окружающего мира. Если не хотите свалиться в расщелину. Лично мне с моими вечными фантазиями это почти удалось даже на абсолютно безопасной дороге.

Рик уставился на него с каким-то странным выражением на лице.