Елена Грушковская - Нить Ариадны[СИ, книга не издавалась]

Ледяной панцирь тяжело опустился на плечи Ариадны, сдавил грудь, остановил сердце. Мертвящий холод разлился по всему телу. Голос Даниила слышался сквозь какое-то жужжание:

— Вернее, сначала Семён, его отец, попал. Там одно существо сюда прорваться пыталось… Тёмное, не из нашего мира. Нельзя было его к нам пускать, и Семён с ним схлестнулся. Прогнать-то прогнал, только оно его с собой утащило… Владька спасать его отправился… Вернее, мы с ним. Вместе. Не получилось у нас… Я вернулся, а Влад там, между мирами, завис. И отца не вытащил, и сам застрял. Искать его надо.

Ариадна пришла в себя, почувствовав тёплые ладони на лице. Скованные смертным холодом щёки оттаивали, чувствуя нежные поглаживания.

— Ариш… Русалочка. Нам твоя помощь нужна. Соберись, пожалуйста, возьми себя в руки, — сказал Даниил ласково, но твёрдо.

Оттаявшие, чуть ожившие губы Ариадны пробормотали:

— Я? Но я же ничего… не умею.

— От тебя не потребуется каких-то сложных умений. Ты нам нужна как компас. Как путеводная нить. Мы всё сделаем сами.

Солнечные зайчики плясали на асфальте, мамаши продолжали трещать без умолку на соседней скамейке. Они понятия не имели, кем был этот обаятельный незнакомец, не подозревали они ничего и о существовании ордена воинов Света, и о том, что этот орден делает для мира. Сама Ариадна ещё год назад ничего о нём не знала. Пока не встретила Влада.

Тогда она ещё не нянчила чужих детей, а работала в детской библиотеке. Был жив отец, и можно было мириться с крошечной зарплатой: если прибавить к ней его пенсию, получался доход, достаточный для скромного существования — скромного, но не впроголодь.

Ранним вьюжным утром Ариадна стояла на остановке. Её знобило, глаза слезились от ветра, болела голова, половину носа заложило, в горле царапало — словом, полный набор для больничного, который она, собственно, и намеревалась получить. Больная и совершенно разбитая, она исключительно силой воли подняла своё несчастное, расхворавшееся тело с постели в шесть утра — физических сил уже не было, — чтобы достать в регистратуре поликлиники талончик к терапевту.

Сумрак, метель, фонарь, остановка. Прислонившись к стенке остановочного павильона, девушка закрыла глаза и погрузилась в болезненную, зябкую дрёму. Будь оно неладно, это ОРЗ. Ну, на то она и зима, чтобы болеть…

— Можно не болеть круглый год, даже зимой, — раздался рядом весёлый, бодрый и, как Ариадне показалось, какой-то летний голос. При его звуках почему-то вспоминался деревянный причал, старая лодка, камыши, стрекозы, запах воды… Лето.

Она открыла глаза, чтобы посмотреть на обладателя столь приятного голоса. Своим чутьём Ариадна уже определила его категорию — человек-солнце, и удивилась. Таких она встречала, может быть, всего одного-двух за всю свою жизнь. В тусклом свете остановочного фонаря она разглядела высокую, спортивного телосложения фигуру в короткой кожаной куртке на меху, норковой шапке с козырьком и кожаной папкой для документов под мышкой. Едва взглянув в его приветливо искрящиеся из-под козырька тёмные глаза, девушка удивительным образом согрелась. Озноб отпустил её, а на лице сама собой расцвела улыбка.

— Что-то мне слабо верится, что можно совсем не болеть, — усмехнулась Ариадна, поёживаясь от приятных мурашек под дублёнкой.

— Поверьте, можно, — улыбнулся в ответ незнакомец. — Хотите, вылечу вас?

Хоть он и был «солнцем», но на это предложение Ариадна посмотрела весьма скептически. Впрочем, признаться в том, что она ему просто не верит, девушке было почему-то неловко, и она ответила:

— Да ладно… Не стоит утруждаться. Я как-нибудь сама… Традиционными средствами.

Незнакомец покачал головой.

— Прямо как в анекдоте: «Садись, дяденька, поедем. — Да некогда, идти надо». Только вместо упрямого дяденьки, не видящего своей выгоды, — упрямая девушка.

У Ариадны невольно вырвался смешок, и она с удивлением поняла, что головная боль тоже прошла. Чудеса. Да и стоять она теперь могла, не наваливаясь на стенку: сил прибавилось. А в ушах шуршал камыш и трещали стрекозы…

— Ох уж эти очереди, — вздохнул незнакомец. — Намаетесь, пока на приём к врачу попадёте.

Ариадна обречённо пожала плечами: да, приходилось признать, что посещение поликлиники для больного — ещё больший стресс, чем сама болезнь. И, осмелев, спросила:

— А вы куда в такую рань?

— На лекции, — ответил человек-солнце.

— Учитесь? — спросила Ариадна.

Он коротко качнул головой.

— Преподаю.

— И что вы преподаёте?

— Философию.

Оценив телосложение незнакомца, его подтянутый, спортивный вид, Ариадна невольно вспомнила собственного преподавателя философии — щуплого, сутулого, насквозь прокуренного и в очках с такими толстыми стёклами, что глаза за ними казались двумя моргающими точечками. «Философ» был скучный и занудный, но добрый и простодушный: пользуясь его плохим зрением и наивной верой в честность, студенты в открытую «шпаргалили» на зачётах и экзаменах, обманывая рассеянного и доверчивого препода. «У этого, пожалуй, на экзамене не спишешь», — усмехнулась Ариадна и удивилась, вдруг почувствовав себя под взглядом незнакомца не выучившей материал нерадивой студенткой — прогульщицей и двоечницей. И это притом, что училась она на самом деле только на «хор.» и «отл.»! И «философа» не обманывала, всегда сдавала честно.

— Что, не похож я на преподавателя? — засмеялся человек-солнце. — Да, есть немного. Меня поначалу вахтёрши признавать не хотели, всё требовали студенческий билет, когда я просил ключ от аудитории.

От его смеха внутри у Ариадны разлилось тепло. Как же она раньше жила, не слыша его? Она и не знала, какой радости была все эти годы лишена. Она зябла в потёмках, не имея возможности нежиться в лучах этого «солнца», она упустила… Много же она упустила.

Это потом она узнала, что его зовут Влад и что он — воин Света. Ещё ученик, но уже многое может. Пока же он для Ариадны был просто человеком-солнцем, развеселившим её среди метели в это ужасное, тёмное зимнее утро и вернувшим ей хорошее самочувствие.

Стоя в очереди в кабинет терапевта, она уже не чувствовала себя больной. Даже заложенный нос сам прочистился и задышал. Когда перед ней оставалось всего три человека, в голове мелькнуло: «А может — ну его, этот больничный?» Не веря, что она произносит это, девушка сказала стоявшему за ней мужчине:

— Ээ… Я… не буду стоять. Мне нужно идти, так что заходите вот за этой женщиной.

Её проводили удивлёнными взглядами, а она протянула гардеробщице бирку, получила свою дублёнку, оделась и вышла на улицу. Шагая по заметённому снегом тротуару, она вспоминала утренний разговор с незнакомцем. А ведь первыми его словами, обращёнными к ней, был ответ на её мысли, а не на произнесённую вслух фразу! — осенило девушку. Она только ПОДУМАЛА, что зима предназначена для того, чтобы болеть, а он — тут как тут. Она даже не слышала, как он подошёл. Хотя, может быть, он уже стоял на остановке, когда она туда пришла.