Mona Lisas Nemo - Золотые Небеса. Голоса Грозы

- Разве не другие повелевают им?- осведомился старик.- Разве не король зависит оттого, что делают для него? И ему ли не полагается делать то, что должно для того, чтобы всё было, как желается?

- Чудной.

- Вот пожелается ему скакать против ветра, а может? А не может.

- Зачем королю скакать против ветра?- поинтересовался довольный Рамус.

- Королю не зачем, а человеку?- вопросом на вопрос ответил старик.

- Говорю же, чудной!- воскликнул Нилок.

Тут старик устремил тусклые глаза на молчащего наследника и лицо его посуровело.

- Историю я обещал. Буду рассказывать.

И он начал речь, а наследник, сидя у костра, не пропуская ни одного слова внимательно следил за самим рассказчиком.

- Давным-давно, в мире за мирами, в свете за светом, жила-была звезда. И была она большой, нагой и яркой. И светила сильно-сильно, и многое грелось от неё. Но вот однажды часть звезды решила, что не нужно быть такой, каковой была звезда. И другая часть решила, что нужно быть другой, и что сейчас всё неправильно. Так части звезды и порешили, и каждая из них считала, что необходимо одно, другая - что необходимо другое. И всё то им казалось неверным, и что-то каждой мешало. Одной - тени на звезде, другой - лучи между тенями. Одной - тепло, другой - свет.

Шли дни за днями, а звезда то всё становилась бледнее и бледнее и не грела она как раньше и не светила, как прежде, только кручинилась, понимала, что есть то, что неверно и его как сорняк вырвать нужно, что только каждой части - своё.

Однажды не смогла она больше сдерживать себя и волна света и жара разразилась изнутри, и не было больше звезды, и было что-то другое на её месте. Только оно ловило осколки звезды и от них казалось сияющим. Только оно вспоминало и потому вроде и грело. Да только мгла была везде и холод.

Ни света, ни тепла. Ни теней, ни лучей меж ними.

Старик замолчал и грея озябшие пальцы занёс руки над костром.

- Звёзды умирают,- по-прежнему не отводя глаз от него сказал наследник.

- Может, и умирают, да только, чтобы умереть - быть нужно,- тут же отозвался старик.- А звезды уже и не было. Вроде и есть она, да такая сжатая, да такая маленькая и тусклая, разбитая и неполная. Чему здесь умирать?- Старик смотрел в глаза Мэроу.- Чему здесь жить?

- Старая это сказка,- сказал старик,- старше, чем горы Лакос, старше, чем реки Аноя и Янола.

- И о чём же твоя сказка?- послышался чей-то грубый голос из темноты.

- Кабы знал, сидел бы я здесь?- задумчиво протянул старик.- Я сказок много знаю и о говорящих деревьях, и о змеях-птицах. Много знаю. Много слышал.

- Говорящие деревья?- Харда насмешливо воззрилась на старика.

- Да, сказки то всё, сказки, предания, были,- согласился тот,- да только в изгибе Лакоса, где море Ариан, там-то лес нынче тайный растёт. И птицы к нему не летят, и зверь его обегает. И потому никто не слышит о нём. Потому что псы королевские его сторожат, и никого не подпускают.

- Откуда же ты знаешь?- Мэроу жадно смотрел на старика.

- Что не знает небо, земля говорит,- заметил тот и усмехнулся.

- Ерунда,- один из воинов подсел поближе.

- Это вы у лорда нашего спросите,- старик так и впился взглядом в Мэроу.- Откуда в Межгорье лес то появился?

Все тут же обратили взоры к Мэроу, однако по тому ничего нельзя было определить, только отблески костра скользили по лицу-маске и глаза всё так же горели в ночи.

Ночь прошла, а за ней пришёл новый день. Не минуло и месяца, как отряд, встреченный разодетыми воинами Кардала в вычищенных до блеска доспехах, был принят крайним северным королевством.

Кардал, белые стены, неприступные, как бои ветров, раскинувшийся между горами на реке Аноя. Имевший выход в море с северной стороны, где река впадала в туманные воды. Граничащий с Янолой на востоке. Если и можно было разрушить крепостные стены, то лишь там, где они давали рекам продолжать своё течение. Сами же реки были бурными, многочисленные ямы и подводные острые камни не давали никому войти в их воды; и только в тихих речонках, что отходили от Аноя и Янолы, ловили рыбу, стирали бельё.

Кардал, возвышавшийся над своими великими стенами башнями с огромными круглыми окнами, мостами, вдоль которых стояли статуи в пять человеческих ростов. Где площади были окружены колоннами в четыре ряда и барельефы, вырезанные из камня в арках, фонтаны со статуями луны и солнца, звёзд и вырезанные потоки ветра. Каменные обелиски, где сквозь время застыли сцены сражений.

Величественно загудел рог, когда открылись центральные врата. Выстроилась рядами конница и поднятые знамёна Кардала и Руана взвились вверх. И дети с балконов кидали вниз белые лепестки роз.

Правители Кардала встретили процессию. Король и королева, оба в белых одеждах, быстро перекинулись парой фраз с посланником, тот что-то ответил, что именно, толпа разобрать не могла. И они двинулись дальше.

Процессия миновала главную поднимающуюся вверх улицу, и оказалась перед аркой, ведущей во дворец Кардала.

Только когда они миновали внутреннюю площадь, куда был закрыт доступ для горожан, воины отряда спешились. Спрыгнул ловко с коня и Симиур, а вместе с ним, и его братья. Все трое молчали, но блеск глаз и выступивший румянец ясно говорили об их настроении. Старший, Симиур, всю дорогу неотрывно смотрел в спину наследника, в то время как младшие жадно оглядывались по сторонам, высматривая знакомые улицы, слушая знакомый рокот рога.

Теперь они шли следом за процессией, во главе которой шествовал наследник. Всё так же не мог оторвать от него взгляда старший брат, затаённая угроза так и плясала в глазах, пока его за плечо не тронул Архас, младший брат. Только тогда Симиур сделал непроницаемое лицо и вместе со всеми миновал последнюю арку.

Мэроу, после въезда в Кардал, ни разу не посмотрел на братьев. Теперь он шёл между правителями, ведя тихую беседу перед официальным собранием.

- Мы рады приветствовать лорда Межгорья, наследника Руана в стенах Кардала,- говорил король. У него были удивительно красивые карие глаза, королева же, как нарочно, была сурова. И взгляд её синих глаз, пытливый и требовательный, призывал к ответу.

- Сперва предстоит нам торжество,- сказала королева Унар.

- Я многое слышал о приёмах Кардала,- отвечал меж тем Мэроу.

- И они не лгут, лорд,- довольный Дитрих, король, позволил себе улыбнуться.

После непродолжительного разговора почётного гостя отвели в его покои, а вечером состоялся пир, не уступавший руанскому почти ни в чём - правители Кардала всё же постарались, чтобы не затмить сам Руан. Были здесь и воинственные представления, и певцы, и шумные разговоры, разгорячённые всевозможными напитками.

Однако это был Кардал. Самый упорный и самый непримиримый. Опасаться нужно было не тех, кто не улыбался наследнику, а тех, кто, напротив, делал это, кто приветствовал его, желая продемонстрировать радушие. Молодая знать жалась по углам, мрачно, как дикие волчата, поглядывающая на виновника торжества.