Юлия Федотова - Тьма. Испытание Злом

Очень скоро и кони, и оружие, и доспех перешли в другие руки. Разбойники напали на подходе к Ифийскому хребту. Было их всего человек сорок, налетели ураганом, разметали отряд силонийцев в считаные минуты, солдат перебили, Кальпурция почему-то пощадили, продали в рабство. Так бесславно закончился этот поход…

Так печально закончился рассказ Кальпурция.

— С ума сойти! — Йорген был потрясен. — Что же это за разбойники такие водятся нынче в ифийских землях?! Разбойники, способные перебить двадцать легионеров!

— Лучше спроси, что это за легионеры, — с горечью вздохнул Кальпурций.

Сто тридцать лет не видела войн его благословенная родина! Сто тридцать лет ни один враг не осмеливался подойти к ее рубежам! Потому что далеко за их пределами гремела, внушая ужас любому противнику, слава ее защитников, непобедимых воинов Железного Легиона Смерти!

Увы! На поверку оказалась эта слава сильно преувеличенной. Никакие тренировки не заменят опыт живого боя. Простых разбойников не смогли одолеть воины, не знавшие войны! Даже колдовское оружие не помогло.

— Вот как? Это интересно… — промурлыкал ланцтрегер Йорген фон Раух, и вид у него сделался такой, что Кальпурцию Тииллу стало… как бы это точнее определить? Неуютно. Чуть ли не предателем родины себя почувствовал, пусть и невольным. Дернула же Тьма за язык вести такие разговоры с потенциальным противником (вроде бы числится Эренмарк у Силонии в союзниках, но мало ли как может повернуть история)!

Наверное, эта ужасная мысль отразилась на его лице, потому что Йорген взглянул на него — и рассмеялся.

— Да ладно, не переживай! Я никому не скажу. Клянусь! — Он поднял вверх раскрытую ладонь. В обиходе гвардейцев этот жест означал клятву столь страшную, что за нарушение ее полагалась смерть. Но Кальпурций этого не знал и продолжал тревожиться еще какое-то время. Пока не сказал себе: благодаря Тьме у Эренмаркского королевства есть дела поважнее, чем завоевательные походы на дружественную Силонию. Эта мысль его успокоила.

Говоря о «двух днях», Йорген явно торопил события. Целых десять дней не могли они с Кальпурцием покинуть город, мешали обстоятельства.

Неурядицы начались уже на следующее утро. В столицу на вороном коне его любимой гартской породы прискакал из Кнуппеля (где гостил у старого друга) Рюдигер фон Раух, ландлагенар Норвальд собственной персоной.

Злой, голодный с дороги, в дорогом костюме, густо заляпанном рыжей весенней грязью, ворвался он в комнату своего среднего сына, и Кальпурцию сразу бросилось в глаза сходство между отцом и сыном старшим: то же открытое лицо, на котором можно легко прочесть все мысли и чувства, тот же прямой взгляд, та же резкая манера движений…

Обращала на себя внимание его молодость. Если Йоргену этот человек еще мог сгодиться в отцы, то рядом с Дитмаром скорее показался бы старшим братом. Оно и неудивительно. Всего пару десятилетий назад дети еще не разучились чтить родителей и следовать их воле. Четырнадцать лет едва минуло Рюдигеру, когда за него была просватана шестнадцатилетняя Эмма фон Клинге, дочь владельца соседнего ландлага. Через полтора года у них родился сын — раньше не получилось, мешала незрелость супруга, хотя — видят Девы Небесные — он очень старался.

Юным же возрастом можно объяснить и то небрежение, с которым ландлагенар воспитывал старшего сына. В ту пору он и сам, пожалуй, еще нуждался в воспитании. Но увы — его собственный отец ухитрился помереть от гнилой горячки, не дождавшись рождения первого внука. Вскоре сбежала жена Эмма, кое-какое влияние на юного супруга все же имевшая (тяжелая, привычная к мечу и веслу рука была у благородной дамы), и юному Рюдигеру была предоставлена полная свобода действий. Чем он и не преминул воспользоваться. Результатом стал новый, еще более скоротечный брак и рождение полукровки Йоргена, в коем отец был склонен видеть не столько сына, сколько расплату за грехи молодости. Хотя никто из окружающих и домочадцев эту его позицию не разделял, потому что маленький Йорген быстро забыл хищные свои повадки и рос вполне милым ребенком, ничем, кроме внешнего облика, не отличающимся от любого человеческого дитяти.

Набравшись с годами ума, Рюдигер тоже стал относиться к сыну мягче и терпимее, но рассчитывать на взаимную любовь и сыновью покорность уже не мог. Йорген терпел отца ради Дитмара, и тот, в глубине души это чувствуя, предпочитал воздействовать на среднего сына через старшего. Обычно такая тактика приносила успех, но не на этот раз. Дитмар не смог убедить Йоргена жениться, и отец просто вынужден был вмешаться лично. Не мог же он позволить родному чаду совершить вопиющую глупость, отказавшись от столь выгодной во всех отношениях партии?

Прямо с дороги, не пообедав и не сменив одежд, он поспешил на расправу в знакомую уже комнату при казарме.

Сына на месте не застал, вместо него прямо на полу, на расстеленной коровьей шкуре полулежал с книгой совсем другой человек — тех же лет или чуть постарше, южной наружности.

— Ты кто таков? — спросил Рюдигер резко.

Кальпурций хотел ответить привычно «раб», но не успел. Почти следом за вошедшим в комнату влетел Йорген, и сердитый вопрос был переадресован ему:

— Это кто такой? Оруженосец? Слуга? Почему бездельничает средь бела дня, когда в комнате не прибрано?

Ответ Йоргена оказался более чем неожиданным:

— Это мой старый друг Тиилл, сын аквинарского судии! Он приехал в наши края из Силонии и теперь у меня гостит! — В голосе ланцтрегера звучал упрек, мол, «как же вы, папаша, могли перепутать благородного господина со слугой?!».

Но ландлагенар Рюдигер ошибки своей не устыдился, набросился на сына еще яростнее:

— Друг?! Тогда почему, скажи на милость, он сидит не на самом лучшем и почетном месте в доме, а на полу, на собачьей подстилке?! Ужели твоя любящая приемная мать, благородная леди Айлели, не учила тебя, как следует принимать гостей? Кто позволил тебе компрометировать славный род фон Раухов несоблюдением заветов предков и попранием законов гостеприимства?!

— Пожалуй, я пойду, — пробормотал Кальпурций, почувствовав себя лишним. Выскользнул за дверь (ландлагенар Рюдигер этого маневра «гостя» даже не заметил) и уже из коридора услышал, как Йорген орет в ответ:

— Это и есть самое лучшее место!! У печи!!! Я же говорю — он уроженец Силонии, он тепло любит! И на полу ему удобнее! Он сам сказал! Право, отец мой, вы ничего не смыслите в обычаях и нравах южных народов, только гостей моих зря смущаете своими криками!