Эрик Эддисон - Червь Уроборос

Брандох Даэй искоса посмотрел на него и расхохотался.

— О Юсс, — сказал он, — Ты почти попал. Но дело не в этом. Это было еще в проклятии, которое наложила на меня та прелестная леди в заброшенном замке ястреба в Импланде: что тот, кого я более всего ненавижу, разорит мои прекрасные владения, и что моей руке отомстить ему будет не дано. И это я должен снести! О нет! Но вдумайся, промедление опасно. Давай, соглашайся. Не упрямься как осел.

Но лицо лорда Юсса было серьезно.

— Не уговаривай меня более, дорогой друг, — сказал он. — Сон твой крепок. Ко мне же, как только я засыпаю, часто приходит образ Голдри Блусско, заключенный зловредными чарами на вершине Зоры Рах, что высится вдали от прочих гор, там, куда не достигает солнечный свет и все звуки и теплота жизни. Давным-давно поклялся я не сворачивать ни направо, ни налево, пока не освобожу его.

— Он твой брат, — сказал лорд Брандох Даэй. — К тому же, он мой близкий друг, которого я люблю едва ли меньше, чем тебя. Но, раз уж ты упомянул о клятвах, вспомни, что есть и Ла Файриз. Что он подумает о нас после всех клятв, принесенных ему нами три года назад той ночью в Карсё? А тут одним ударом мы поможем и ему.

— Он поймет, — сказал Юсс.

— Он приедет с Гасларком, и ты сказал, что ожидаешь их уже сейчас, — промолвил Брандох Даэй. — Я уйду. Мне стыдно будет сказать ему: «Терпение, друг, сегодня это и впрямь некстати. Тебе будет уплачено в свое время». Клянусь небесами, я бы и со своим портным погнушался так обращаться. А это наш друг, который потерял все и чахнет в изгнании за то, что спас наши жизни.

С этими словами он поднялся в большом недовольстве и гневе и собрался, было, покинуть покои. Но Юсс поймал его за запястье:

— Несправедливо ты укоряешь меня, и в душе хорошо это знаешь, и именно это заставляет тебя злиться. Слышишь, в воротах трубит рог, это Гасларк. Я не позволю тебе уйти.

— Что ж, — сказал лорд Брандох Даэй, — будь по-твоему. Только не проси меня отстаивать перед ними твою дурацкую затею. Если я и заговорю, то лишь чтобы пристыдить тебя. Все, ты предупрежден.

Они прошли в приемный зал, где собралось немало прекрасных леди, военачальников и дворян со всех концов страны, и остановились на помосте. По сверкающему полу прошел король Гасларк, а за ним парами проследовали его гоблинландские командиры и советники. Принц Ла Файриз шагал подле него, гордый как лев.

Они весело поприветствовали демонландских лордов, что поднялись им навстречу под звездным пологом, и леди Мевриан, что стояла рядом со своим братом и лордом Юссом, так что было сложно сказать, кто из них троих прекраснее, столь сильно они отличались в своем великолепии. Стоявший поблизости Гро произнес про себя: «Я знаю и четвертую. И если бы только она присоединилась к ним, то весь цвет всего прекрасного, что есть в мире, собрался бы в одном этом зале — несомненно, достойной для них шкатулке. И Боги на небесах (если Боги вообще существуют), верно, побледнеют от зависти, не найдя в своей звездной галерее никого, кто смог бы с ними сравниться: ни Феб-Аполлон, ни непорочная Охотница, ни сама рожденная в пене Королева».

Но Гасларк, как только его взгляд коснулся длинной черной бороды, худощавой и слегка сутулой фигуры, бледного лица, умащенных душистыми мазями кудрей, серповидного носа, огромных влажных глаз и лилейных рук, увидев и узнав эти знакомые черты, в миг потемнел, словно грозовая туча, кровь прилила к его загоревшему на солнце лицу, и одним могучим движением он выхватил свой меч, словно намереваясь без лишних предостережений пронзить того насквозь. Гро поспешно отступил. Но лорд Юсс встал между ними.

— Отойди, Юсс! — выкрикнул Гасларк. — Разве не знаешь ты этого типа, этого подлого врага и гадюку? Напомаженный негодяй, что столь много лет ткал против меня паутину мятежей и беспорядков, в то время как его льстивый язык продолжал тянуть из меня деньги! Какая счастливая случайность! Сейчас я выпущу из него дух.

Но лорд Юсс положил свою руку на сжимавшую меч руку Гасларка.

— Гасларк, — промолвил он, — отбрось свой гнев и убери свой меч. Год назад ты не сделал бы мне ничего дурного. А ныне хочешь убить одного из моих людей, да еще и демонландского лорда.

Покончив с приветствиями, они омыли руки и уселись пировать за отменно накрытый стол. И лорд Юсс примирил Гро и Гасларка, хотя и нелегко было убедить Гасларка простить того. После этого они удалились вместе с Гасларком и Ла Файризом в отдельные покои.

Король Гасларк заговорил:

— Никто не станет отрицать, о Юсс, что сражение, которое ты выиграл прошлой страдной порой, было величайшим из наземных сражений за многие годы, и последствия его огромны. Но пташка напела мне, что не пройдет и нескольких месяцев, как случатся еще более значительные события. Потому мы и приплыли сюда к тебе, я и Ла Файриз, твои давние друзья, дабы просить тебя позволить нам отправиться с тобой через весь свет на поиски твоего брата, в скорби по утрате которого чахнет весь мир, а потом позволь нам быть с тобой в твоем походе на Карсё.

— О Юсс, — сказал принц, — мы не хотели бы, чтобы впоследствии люди сказали: «В то время Демоны отправились в опасные колдовские земли и своей силой и доблестью вызволили лорда Голдри Блусско (или, если так суждено, окончили свои дни в этих славных поисках); но Гасларк и Ла Файриз не участвовали в этом, они попрощались со своими друзьями, повесили на стену свои мечи и жили тихой и радостной жизнью в Зайё Закуло. Так пусть же сотрется память о них».

Лорд Юсс некоторое время сидел молча, весьма растроганный.

— О Гасларк, — воскликнул он, наконец, — Я приму твое предложение без лишних слов! Но перед тобой, дорогой принц, я должен немного приоткрыть свою душу. Ибо, явившись сюда, ты не обязан проливать свою кровь в наших раздорах, да и мы лишь еще больше окажемся у тебя в долгу. И едва ли можно было бы винить тебя, если бы ты поносил меня последними словами, называя, как многие это делают, ложным другом и клятвопреступником.

Но принц Ла Файриз прервал его:

— Прошу тебя, прекрати, или весьма меня оскорбишь. Что бы я ни сделал в Карсё, это была лишь плата за спасение тобою моей жизни в Лиде Нангуне. Так что мы квиты. И не думай больше об этом, и не запрещай мне отправиться с тобой в Импланд. Но на Карсё я с тобой не пойду, ибо, хоть я и порвал с Витчландом, против Корунда и его родичей меча не обнажу, как и против моей сестры. Будь проклят черным проклятьем тот день, когда я отдал ее белую руку Корунду! В ней слишком много от нашего племени, сдается мне: ее символ — сердце, а не рука. Но, отдав свою руку, отдала она и сердце. Сколь чуден мир.

— Ла Файриз, — промолвил Юсс, — мы не столь уж легкомысленно относимся к своим обязательствам перед тобой. Но я должен продолжать свой путь, поклявшись страшной клятвой, что не сверну ни направо, ни налево, пока не вызволю своего дорогого брата Голдри из плена. Так поклялся я перед тем неудачным плаванием в Карсё, и был заключен в темницу, и вызволен тобою. Ни упреки друзей, ни несправедливые оскорбления, ни какая-либо другая сила не поколеблют меня в моей решимости. Но как только это будет выполнено, мы не будем знать отдыха, пока не отвоюем для тебя принадлежащее тебе по праву королевство Пиксиланд, а также много других добрых вещей в знак нашей любви.