Эрик Эддисон - Червь Уроборос

— Все дело в том, что его тяготит каждый день, отдаляющий его от встречи с Коринием. Воистину, я не стану винить его, зная об ущербе, который тот ему нанес, а также о его дерзости по отношению к тебе, госпожа моя. Не беспокойтесь. Когда придет время, его собственная натура приведет его обратно ко мне, и ни одна другая сила не сможет сделать этого вопреки его доброй воле, и даже Небесам не дано силой покорить его великое сердце.

Так и случилось. Следующей ночью, когда все лежали в постелях и спали, Юсс, засидевшийся в своей высокой опочивальне за книгой, услышал звяканье сбруи. Он позвал своих слуг спуститься с ним с факелами к воротам. А там в пляшущем свете факелов в Замок Гейлинг въезжал лорд Брандох Даэй, и что-то размером с большую тыкву, завернутое в шелковую ткань, висело у луки его седла. Юсс встретил его в воротах один.

— Помоги мне слезть с коня, — промолвил тот, — и прими от меня то, с чем тебе придется спать в одной постели у озера Равари.

— Ты достал его? — воскликнул Юсс. — Яйцо гиппогрифа из озера Дул, в одиночку? — и он бережно взял сверток обеими руками.

— Да, — ответил тот, — Оно было там, где мы и ожидали его увидеть прошлым летом, в соответствии со словами ее маленького стрижа, что нашел его для нас. Озеро замерзло, нырять туда нелегко, и было чертовски холодно. Неудивительно, что тебе так везет в твоих затеях, о Юсс, раз у тебя есть такой дар заручаться поддержкой своих друзей.

— Я так и думал, что ты не оставишь меня, — сказал Юсс.

— Думал? — воскликнул Брандох Даэй. — Ты думал, я мог бы оставить тебя одного в твоем безрассудстве? Нет уж, сначала я отправлюсь к зачарованному озеру вместе с тобой, а Карсё пусть пока подождет. Однако сделаю я это вопреки своим устремлениям.

В сборах прошло уже шесть дней, и на второй день апреля все в Обзорной Гавани было готово к отплытию этой могучей армады: пятьдесят девять военных кораблей, пять грузовых и трижды две тысячи воинов.

Леди Мевриан сидела верхом на своей молочно-белой кобыле, озирая гавань, где, темно-серые в солнечном мерцании моря, выстроились на якоре корабли. То здесь то там виднелось цветное пятно — малиновое, синее или травяно-зеленое — от их раскрашенных корпусов или от солнечного луча, отразившегося от их золотых мачт и носовых фигур. Гро стоял, держа поводья ее лошади. Гейлингская дорога, петляя, спускалась мимо них от Соломенного Языка вдоль морского побережья к причалам Обзорной Гавани. Утоптанная земля этой дороги звенела под ногами вооруженных людей и коней, а легкий западный ветерок доносил до Гро и Мевриан на их травянистом холме обрывки зычных боевых песен или стремительные звуки труб, волынок и барабанов, что заставляют человеческие сердца трепетать.

Впереди ехал лорд Зигг, а перед ним выступали четверо трубачей, одетых в золото и пурпур. Его латы от подбородка до пят сияли серебром, а на его воротнике, перевязи и эфесе его длинного прямого меча сверкали драгоценные камни. Он ехал на черном скакуне с дикими глазами, прижатыми ушами и хвостом, что мел по земле. Большой конный отряд следовал за ним и вполовину меньше высоких копейщиков в бурых куртках, обшитых пластинами из латуни и серебра.

— Эти, — произнесла Мевриан, — из Кельяланда и хуторов на берегах Стрелового Фьорда, а также его собственные вассалы из Раммерика и Амадардала. Это Геспер Голтринг едет чуть позади по правую руку от него; он любит на свете две вещи: доброго коня и быстрый корабль. Тот, что слева, в украшенном вороновыми крыльями шлеме из тусклого серебра, с такими длинными ногами, что, сиди он верхом на невысокой лошадке, мог бы шагать и сам, — Стюркмир из Чернолесья. Он наш родич, ему нет еще и двадцати, но после Кротерингского Ската он считается одним из самых искусных.

И она показывала ему всех, кто проезжал мимо: Перидора из Сула, предводителя миландцев, и его племянника Стюпмара; Фендора с Шалгрета и его младшего брата Эмерона Гальта, недавно исцелившегося от той тяжелой раны, что нанес ему на Кротерингском Скате Кориний, — эти двое вели пастухов и скотоводов с великих пустошей к северу от Двуречья, которые, держась за стремена, пойдут в битву на неприятеля вслед за скачущей во весь опор конницей со своими легкими круглыми щитами и короткими воронеными мечами; Бремери в его золотом шлеме с бараньим рогом и в вышитом плаще из алого бархата, ведшего долинных жителей Онвардлайта и Тиварандардала; Трентмара из Скоррадала с новобранцами с северо-востока, из Бюланда, с Взморья и из Брекингдала; Астара с Реттрея, тощего и гибкого, с худым лицом, смелым взглядом, белой кожей и ярко-рыжими волосами и бородой, ехавшего на своем отменном чалом во главе двух отрядов копейщиков с огромными склепанными железом щитами: людей из окрестностей Дрепабю и из юго-восточных долин, землевладельцев и арендаторов Голдри Блусско. За ними шли островитяне с запада во главе со старым Кваззом с Далнея, что величаво смотрелся со своей белоснежной бородой и сверкающими доспехами, хотя их настоящими предводителями в бою были мужи помоложе: Мельхар со Струфея, с могучей грудью, пронзительным взглядом и густыми вьющимися каштановыми волосами, верхом на неистовом гнедом коне, в сверкающей золотом кольчуге и наброшенной на широкие плечи богатой мантии из кремовой парчи, и Тармрод на своей небольшой черной кобыле, в серебряной кольчуге и шлеме с крыльями летучей мыши, державший в лене у Брандоха Даэй Кенарвей, подвижный и готовый к бою, как стрела на натянутой тетиве. За ними шли люди из Вестмарка во главе с Арнундом из Бю. А за ними — четыре сотни конников, непревзойденных по красоте или выправке кем-либо из всей этой армии, с ехавшим во главе юным Камераром, что был огромен как великан, прям как копье, наряден как король, и нес на своем громадном копье вымпел лорда Кротеринга.

— Рассмотри их хорошенько, — сказала Мевриан, когда они проезжали мимо. — Это наши люди со Ската, из Громового Фьорда и Стропардона. Можешь обыскать весь необъятный мир, но не найти им ровни в скорости, пыле и прочих воинских достоинствах, и в готовности исполнить приказ. Ты выглядишь печальным, господин мой.

— Госпожа моя, — сказал лорд Гро. — Для слуха того, кто привык, подобно мне, считать суетной всю мирскую пышность, в музыке всей этой мощи и славы различим глубокий тон грусти. Короли и правители, что упиваются могуществом, красотой, силой и богатыми одеяниями, ненадолго выходя на сцену этого мира и небесных просторов, — кто они, как не позолоченные летние мухи, что умирают вслед за умирающим днем?

— Не годится моему брату и остальным дожидаться нас, — сказала леди. — Он собирались взойти на борт, как только армия спустится в гавань, ибо их корабли первыми выйдут из фьорда. Уже действительно решено, что ты отправишься в это путешествие с ними?