Эрик Эддисон - Червь Уроборос

— Невиданное это чудо и прискорбная выходка Судьбы, что заставляет этих трех великих полководцев растрачивать остаток своих дней в этой глуши. Вне сомнений, здесь замешано колдовство, принуждающее их все эти долгие годы неизменно маршировать по кругу, в котором каждый убегает от жаждущего встречи с ним, и преследует другого, что от него бежит.

— Не доводилось мне видеть такого взгляда, как у Зелдорния, — сказал Юсс, — и взгляд этот принадлежит человеку зачарованному.

— Такой же взгляд был и у Гелтерания с Ялканаем, — сказал Брандох Даэй. — Но это наш шанс. Неплохо было бы рассеять чары и попросить их помощи в нашей затее. Откроем старому льву глаза нынче ночью?

Так говорил Брандох Даэй, и братья сочли его замысел хорошим. Потому за ужином, когда они вдоволь попировали и пришли в хорошее расположение духа, лорд Юсс сел возле Зелдорния и завел с ним разговор:

— О знаменитый Зелдорний, как случилось, что все эти девять лет преследуешь ты Ялканая Фоста, сокрушителя воинств, и что за спор рассорил вас?

Зелдорний промолвил:

— О Юсс, разве можно постичь разумом пути звезд небесных и Судьбы, что подчиняет людей своей воле? Достаточно сказать, что вражда пролегла между мной и могучим Ялканаем, и договорились мы, что на бранном поле разрешим сей раздор. Но он не дождался меня, и все эти девять лет я втуне ищу встречи с ним.

— Был с вами и кое-кто третий, — сказал Юсс. — Какие известия есть у тебя от Гелтерания?

— Никаких известий, — ответил ему Зелдорний.

— Желаешь ли, — спросил Юсс, — чтобы я рассказал тебе о нем?

Зелдорний сказал:

— Ты и твои товарищи — единственные, кто говорил со мной с тех пор, как все это началось. Ибо те, кто жил здесь, бежали отсюда давным-давно, считая эти места проклятыми. Ничтожной и жалкой пищей для наших мечей были они. Говори же, если чисты помыслы твои, и открой мне все.

— Гелтераний, — промолвил лорд Юсс, — преследует тебя все эти девять лет, точно так же, как ты преследуешь Ялканая Фоста. Мой кузен видел его в этом самом месте шесть дней назад, и разговаривал с ним, и пожимал ему руку, и узнал о его намерениях. Несомненно, все вы трое находитесь под властью некоего колдовства, раз такие старые собратья по оружию столь странным образом и столь бесцельно жаждут лишить друг друга жизни. Прошу тебя, позволь нам быть посредниками между вами, чтобы вновь примирить вас и освободить из этой странной неволи.

Но при этих словах побагровел Зелдорний и после паузы сказал:

— Какое черное вероломство! Ни за что в это не поверю.

Но лорд Брандох Даэй отвечал ему:

— Из его собственных уст услышал я это, о Зелдорний, и в этом даю тебе свое слово. Девять лет назад Ялканай Фост уклонился от битвы с тобой (как он сам сказал мне, скрепив свои слова самыми страшными клятвами), так как разведка донесла ему, что Гелтераний в тот час собирался напасть на него с тыла.

— Верно, — сказал Спитфайр, — И до сих пор идет он по следу Гелтерания, как ты — по его.

После этих слов лицо Зелдорния пожелтело, как старый пергамент, а седые усы встопорщились, словно львиные. Некоторое время он сидел молча, а затем, вперив в Юсса холодные и немигающие голубые глаза, произнес:

— Свет истины возвращается ко мне, а с ним и воспоминание о том, что демонландцы всегда говорили правду, будь перед ними друг или недруг, и всегда считали недостойным обманывать и лгать.

Они мрачно поклонились, а он продолжал, и в глазах его пылало пламя гнева:

— Теперь-то я вижу, что этот Гелтераний замышляет против меня то самое предательство, в котором его ошибочно подозревал Ялканай Фост. Нет более подходящего места, чтобы сокрушить его, нежели эта Салапантская гряда. Если я останусь здесь и подожду его появления, рельеф будет мне на руку, а Ялканаю, который ударит ему в тыл, достанутся объедки от моего пиршества.

Брандох Даэй шепнул на ухо Юссу:

— Наша миротворческая попытка принимает интересное положение — вверх тормашками. Леди так вести себя не подобает!

Но никакие их увещевания не могли поколебать Зелдорния. В конце концов, они предложили ему свою поддержку в этом деле:

— И когда битва будет выиграна, ты поддержишь нас в нашем предприятии и окажешь нам помощь в наших будущих сражениях с Витчландом.

Но Зелдорний ответил:

— О Юсс, и вы, лорды Демонланда, я приношу вам свою благодарность, но не следует вам вмешиваться в эту битву. Ибо мы, три полководца, пришли в эту страну со своими воинствами, завладели ею и подчинили ее себе. Она принадлежит нам, и если кто-либо свяжется с нами, то, сколь бы глубока ни была вражда между нами, объединимся мы и принесем ему погибель. Так что сидите спокойно и наблюдайте за тем поворотом, который примет судьба на холмах Салапанты. Но если я выживу, то обещаю вам свою дружбу и помощь в любых ваших начинаниях.

Он еще посидел молча, сцепив свои сильные руки в прожилках вен на столе перед собой, затем встал и, не сказав ни слова, вышел из шатра посмотреть на ночное небо. Вскоре он вернулся и сказал лорду Юссу:

— Знай же, что, когда этой луне было три дня от роду, я подхватил простуду или насморк, которые все еще меня беспокоят. А тебе хорошо известно, что тот, кто заболеет на третий день месяца, умрет. Сейчас опять новолуние, да еще и суббота, а это предвещает битву и кровопролитие. К тому же, ветер дует с юга, а тому, кто принимается за дело с южным ветром, достанется победа. Вот с такими темными и светлыми предзнаменованиями открываются предо мною врата Судьбы.

Юсс склонил голову и промолвил:

— О Зелдорний, истинны слова твои.

— Я всегда был бойцом, — сказал Зелдорний.

До глубокой ночи сидели они в шатре знаменитого Зелдорния, выпивая и беседуя о жизни, судьбе, былых битвах, удаче в сражении и великих приключениях. В час пополуночи они разошлись, и Юсс, Спитфайр и Брандох Даэй отправились отдыхать в сторожевую башню на Салапантской гряде.

Так прошло три дня: Зелдорний вместе со своей армией ждал на холме, а Демоны каждый вечер ужинали с ним. И на третий день он выстроил войска для битвы, ожидая Гелтерания. Но ни в тот, ни в последующие два дня Гелтерания не было ни видно, ни слышно, и странным это показалось им, и трудно было представить, какая прихоть судьбы задержала его появление. Шестая ночь была облачной, и землю укрыл непроглядный мрак. Когда ужин был окончен и Демоны отправились на ночлег, они услышали звуки потасовки и голос шедшего впереди Брандоха Даэй, кричавшего:

— Я поймал щенка дикой собаки. Дайте света. Как мне с ним быть?

Проснувшиеся люди принесли факелы, и Брандох Даэй рассмотрел своего пленника, пойманного у входа в форт. На смуглом лице того испуганно блестели звериные глаза, в уши были продеты золотые кольца, а в густую коротко подрезанную бороду вплетены золотые нити. Был он в безрукавке из шкуры выдры и в широких меховых штанах, прошитых серебряной нитью; на голове его красовался золотой обруч, а вьющиеся темные волосы были заплетены в две толстые косы, свисавшие ему на плечи. Рот его был осклаблен, словно у рычащей собаки, одолеваемой страхом и злобой, а белые заостренные зубы и белки глаз сверкали в свете факелов.