Эрик Эддисон - Червь Уроборос

— Смотри же, — воскликнул стриж, — дивись и печалься тому, что невинное око полудня вынуждено взирать на детей предвечной ночи. Это Корунд из Витчланда с его проклятыми сыновьями.

«Сколь непримирим и пылок мой маленький стриж, — подумал Лессингем. — Для него существуют лишь злодеи да ангелы, третьего не дано. Я же ни под чью дудку плясать не стану, а посмотрю, что будет дальше».

Воины перед шатрами Витчей прохаживались взад и вперед, словно львы в клетке, пока Корунд не остановился и, опираясь на свое копье, не обратился к одному из своих сыновей:

— Ступай и отыщи Гро, ибо я хочу поговорить с ним.

Сын Корунда скрылся и тотчас вернулся вместе с лордом Гро, двигавшимся как бы крадучись; был тот, однако, ладно сложен и приятной наружности. Его нос загибался книзу, словно серп, а глаза были огромны и красивы, как у буйвола, и столь же непроницаемы. Был он поджар и худощав. Лицо его было бледным, как и изящные руки, а его длинная черная борода, блестящая, как шерсть ретривера, туго завита.

— Как король? — спросил Корунд.

— Ему не терпится начать поединок, — ответил Гро, — И, дабы убить время, он играет в кости с Коринием; игра у него не идет.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Корунд.

— Не везет в костях — повезет в битве, — сказал Гро.

Корунд пробормотал что-то себе в бороду и положил свою огромную руку лорду Гро на плечо.

— Поговорим в стороне, — сказал он, и когда они остались одни, продолжил: — Ничего не утаивай от меня и моих сыновей. Разве все эти четыре последних года я не был тебе как брат? Разве могут у тебя быть от нас секреты?

Но Гро улыбнулся печальной улыбкой и ответил:

— Зачем разговорами о дурных приметах наносить еще один удар по дереву, что и так уже шатается?

— Приметы! — проворчал Корунд. — Они преследуют нас с тех самых пор, как король на свою беду принял вызов, наперекор твоему совету, и моему, и советам всех знатных людей в государстве. Наверняка сами Боги обрекли его на гибель, предопределив наш крах и поражение от этих Демонов. Дурных знамений все больше, о Гро, — продолжал он. — Сначала ворон, что кружился против часовой стрелки в ночи над замком Карсё, — той самой ночью, когда король принял этот вызов, а мы все были пьяны после пиршества в его залах. Потом король споткнулся, поднимаясь на корму той ладьи, что принесла нас к этим островам. Потом косоглазый виночерпий облил нас всех вином прошлой ночью. И еще эта дьявольская спесь и бахвальство короля. Довольно: он обречен. Да еще и кости против него.

— О Корунд, — заговорил Гро, — Не буду скрывать, под сенью сей грядущей беды на сердце моем столь же тяжко. Ибо ночью, когда я мирно спал под покровом тьмы, к ложу моему явился сон, воззревший на меня взглядом столь ужасным, что я содрогнулся от страха. И привиделось мне во сне, будто шатер над моим ложем распахнулся во тьму космоса, и там, во тьме, блуждала хвостатая звезда, и ночь преисполнилась огненных знаков. И на крыше была кровь, большие сгустки крови на стенах и на моей постели. И голос во сне прокричал, как кричит сова-сипуха: «Утратишь Витчланд, о король!» И показалось мне, что весь мир охватило пламя, и с воплем великим я проснулся.

— Ты мудр, — сказал Корунд, — И сон твой наверняка вещий и ниспослан тебе через врата из рога [18] Гомер, «Одиссея», XIX, 562–567: Двое разных ворот для безжизненных снов существует. Все из рога одни, другие — из кости слоновой. Те, что летят из ворот полированной кости слоновой, Истину лишь заслоняют и сердце людское морочат; Те, что из гладких ворот роговых вылетают наружу, Те роковыми бывают, и все в них свершается точно. . По-видимому, он предвещает события великие и зловещие и для короля, и для всего Витчланда.

— Не открывай же этого никому, — сказал Гро, — ибо никому не дано тягаться с Судьбой, и это повергнет остальных в уныние. Нам же следует быть готовыми к плохому повороту событий. Если (да хранят нас от этого Боги) схватка обернется худо, пусть никто из вас не предпринимает ничего, не посоветовавшись со мной. «У кого нет брата, тот не защищен с тыла». Лишь вместе мы сделаем то, что должно.

— За это тебе ручаюсь, — ответил Корунд.

В это время из замка вышло множество людей, занявших места по обе стороны от площадки для поединка. Алый Фолиот восседал в колеснице из полированного эбенового дерева, запряженной шестью черными лошадьми с развевающимися гривами и хвостами; перед ним шли музыканты, дудочники и менестрели, показывавшие свое мастерство, а позади — пятьдесят копьеносцев, закованных в броню и с массивными щитами, закрывавшими их от головы до пят. Их доспехи были окрашены мареной, так что казалось, будто они запятнаны кровью. Алый Фолиот выглядел спокойно, но величественно. Кожа его была алой, как голова зеленого дятла. На нем были серебряная корона и алые одежды, отороченные черным мехом.

Когда Фолиоты собрались, один из них по команде Алого Фолиота вышел вперед и трижды дунул в рог. Тут из шатров появились лорды Демонланда и их солдаты: Юсс, Голдри, Спитфайр и Брандох Даэй, все в полном боевом облачении, кроме Голдри, кутавшегося в плащ из золотой ткани с вышитыми на нем красной нитью огромными сердцами. Из витчландских палаток, в свою очередь, вооруженные, показались тамошние лорды и их воины, и не слишком приветливыми были взгляды, которыми они обменялись с Демонами. В центре выступал король, как и Голдри, закутанный в плащ из черного шелка, подбитый черным медвежьим мехом и расшитый крабами из алмазов. На его нахмуренном челе покоилась корона Витчланда, выполненная в форме ужасного краба и столь густо инкрустированная драгоценными камнями, что невозможно было различить, из какого металла она сделана. Его густая борода в форме лопаты была черной и колючей, а волосы коротко острижены. Его верхняя губа была обрита, обнажая презрительно кривящийся рот, а из тьмы под нависающими бровями сверкали зеленоватым светом подобные волчьим глаза. Корунд шел по левую руку от короля; будучи гигантского сложения, он, тем не менее, уступал в росте королю. Справа шел Кориний в роскошном плаще из небесно-голубой ткани поверх сверкающих доспехов. Высок и подтянут был Кориний, молод и хорош собой, но походка его была развязна, взгляд дерзок, губы выпячены, а черты лица несколько грубоваты. Солнце сияло на его выбритых щеках.

Алый Фолиот приказал протрубить в рог снова и, встав в своей эбеновой колеснице, зачитал условия поединка:

— О Горайс XI, прославленный король Витчланда, о лорд Голдри Блусско, военачальник армии Демонланда, вот договор между вами, скрепленный страшными клятвами, каковых я, Алый Фолиот, являюсь хранителем, и постановляющий, что вы будете бороться до трех падений наземь на следующих условиях: если король Горайс побеждает, то достается ему слава, а также полная свобода силой меча установить свое владычество над гористым Демонландом; если же победа достается лорду Голдри Блусско, то Демоны оставляют Витчей в покое, как и те их, и Витчи отказываются навеки от своих притязаний на Демонланд. И ты, о король, и ты, о Голдри Блусско, равно связаны клятвой бороться честно и подчиняться решению моему, Алого Фолиота, какового вы выбрали арбитром. Я же клянусь судить ваш поединок честно. Правила борьбы воспрещают душить соперника руками, кусать, скрести и царапать его тело, выдавливать ему глаза, бить кулаками и употреблять против него прочие недозволенные приемы; в остальном вы свободны бороться, как сочтете нужным. И тот, кто будет прижат к земле бедром или плечом, будет считаться упавшим.