Светлана Багдерина - Последний фей

И вдруг остановился.

- Всё! Знаю, что делать, - с заговорщицким видом выдохнул он и самодовольно прищурился в ожидании града вопросов.

- Что делать? - не заставил себя ждать лесоруб.

- Что?.. - заинтригованно вытянула шею даже Грета.

Поняв, что град кончился, а на мерина рассчитывать не приходится, чародей философски пожал плечами, решив довольствоваться малым, обвел победным взором девушку, лесоруба и даже коня, приосанился и важно проговорил:

- Будешь ты у нас, дитя моё, царевичем. Принцем, на ваш манер.

- Он-то?! Принцем?! - едва не подскочила от возмущения Грета. - Да из него принц, как…

- Цыц! - гаркнул маг и поспешно напомнил: - В лягуши захотела?

- Так бы сразу и сказал… - нахмурилась и обиженно замолчала дочка бондаря. - А то 'цыц, цыц'…

- Да если у них рыцари наперечет, то принцы-то… - засомневался Лес.

- А ты будешь принцем иностранным! - торжествующе ухмыльнулся маг.

- Каки-им?..

- Про царство Костей когда-нибудь слышал?

- Н-нет… Смешное название такое… А оно на самом деле существует?

Его премудрие оскорбленно хмыкнул.

- Извините, не знал… - гулко смутился Лес. - Наверное, это очень хорошее царство?

- Не суть важно, - отмахнулся волшебник, чуть поморщившись, как от зубной боли, и деловито продолжил: - Так вот. Слушай меня внимательно, то бишь, внимай, крестник. С сегодняшнего дня будешь внуком царя Костея. Агафоном… Непобедимым, к примеру.

- А кто это?

- Кто-кто… Ты!

- А если раскроется?..

- Не раскроется - это я тебе как крестный фей говорю!

- Тогда… - дровосек помялся с ноги на ногу, почесал железной пятерней в стальном затылке, и решительно кивнул. - Тогда я согласен. Наверное, это очень здорово - быть настоящим принцем… Принц Агафон… Почти твой тезка получаюсь!

Волшебник закашлялся.

- Почти. Тезка.

- А что… - по голосу было слышно, как Лесли под шлемом улыбнулся. - Моё высочество Агафон Непобедимый из царства Костей… просит руки и сердца дочери вашего величества… Хорошо звучит! Мне нравится.

Грета скривилась, надула щеки и издала губами неприличный звук, но, памятуя предостережение волшебника, язык за зубами удержала.

- Вот и молодца… - косовато усмехнулся студиозус[24] и продолжил: - Так что, заварганим тебе сейчас оружие - и вперед, к славе и счастью на веки веков. Время идет, принцесса заждалась!

- Меня?

- Тебя, кого же еще! А теперь стой смирно и по порядку диктуй, чего тебе и сколько надо.

- Меч полуторный… одна штука… - принялся дотошно загибать железные пальцы новоиспеченный внук царя Костея.

На регистрацию желающих породниться с королем новоявленный принц Костейский и его крестный фей - он же по совместительству оруженосец - успели за три минуты до окончания.

Поразительно промолчавшая всю оставшуюся дорогу Грета покинула маленький отряд почти сразу после въезда в Монплезир: Горшечная улица, где располагалась лавка заказчика ее отца, начиналась метрах в ста от городских ворот. Едва завидев указатель Посудной слободы - покрытую патиной, пылью и следами пребывания вездесущих голубей[25] медную крынку размером с бочонок, девушка угрюмо бросила через плечо нечто нечленораздельное, хлестнула кобылу так, что та припустила вскачь не хуже любого рыцарского коня, и скрылась за поворотом.

Агафон проводил ее долгим сочувственным и даже чуть грустным взглядом - но без тени раскаяния.

Если вопрос стоял, выйти замуж незнакомой дочке бондаря за его подопечного, или вылететь из ВыШиМыШи одному очень хорошо известному студенту, его премудрие однозначно выбирал первый вариант.

В конце концов, разных лесорубов, гончаров и прочих землепашцев у Греты была еще полная деревня, даже если не считать соседние.

Других крестников - и другого шанса остаться в Школе[26] - у него не было.

Лесли ее отбытия не заметил.

Завороженный суетой, толчеей и слегка хмельным шармом самого главного города страны, который уже сегодня вечером может стать его собственностью, вчерашний дровосек взирал на окружающие его улицы, памятники, дома и людей с новым, удивительным для него самого чувством, описания которому он подобрать смог бы едва ли. Самое близкое, что могло прийти ему на ум - это сравнение Монплезира с породистой коровой-рекордсменкой, на которую денег не хватало и у всей деревни вместе взятой, и которую однажды утром он обнаружил бы у себя во дворе с дарственной запиской на рогах.

Иными словами, из деревенского ротозея - молчаливого обожателя чудесного в своей недосягаемости города - он медленно, но верно, с каждым шагом одетого в голубую броню мерина, превращался в хозяина.

Главную площадь столицы - перед королевским дворцом, естественно - они нашли без труда.

Хоть Лес за свои немногочисленные прошлые визиты на ярмарки и праздники ни разу на ней не побывал - но однажды спросив дорогу, заблудиться было невозможно: лавочники, крестьяне, ремесленники, уличные торговцы, дворяне, военные, матросы, нищие, бродячие артисты, целители, мастеровые, купцы, кабатчики и прочие сословия славного города Монплезира с семьями и без влеклись, вышагивали, бежали, фланировали и тащились лишь в этом направлении. Тот, кто захотел бы продвигаться в противоположную сторону, немедленно почувствовал бы себя лососем на нересте, неожиданно встретившем на своем пути вверх по реке водопад.

Человеческий поток, закованный в голубоватые каменные стены домов, тек в направлении площади Пиона плавно, но непрерывно. Казалось, перестань Сивый перебрать копытами - толпа вынесла бы его ко дворцу сама. Рыцарские турниры такого масштаба каждый день - и даже каждый год - в стране не случаются. Рассказы и воспоминания о нем, были уверены добрые[27] жители Монплезира, можно будет еще долгие годы передавать детям и внукам вместо наследства.

Лесли восседал в золоченом седле подобно памятнику самому себе - могучий, блестящий, гордый, упиваясь восхищенными, оценивающими и даже завистливыми взглядами. Такого в его жизни не случалось еще никогда: как бы ловко и быстро не свалил он даже самое толстое дерево, максимум, на что мог рассчитывать молодой дровосек - скупое отцовское 'молодца'. Рыцарю же, для того, чтобы стать центром всеобщего внимания, обожания и поклонения, не приходилось делать вообще ничего - лишь сидеть в седле не падая и сверкать доспехами[28].

Жизнь благородного отпрыска начинала ему нравиться, а в голову - украдкой заползать мысли о том, как тогда, наверное, замечательно быть королем…

Растолкав гордым не менее владельца Сивым толпу конкурентов и их группы поддержки, Лесли предстал перед широким столом регистраторов, установленным под белым по алому шелку лозунгом 'Привет участникам турнира!', и громко потребовал немедленно внести его в список.