Андрей Завадский - Оружие возмездия

— У меня нет денег, чтобы заплатить пошлину, но в городе живет человек, который даст вам вдесятеро больше, чем положено, после того, как узнает, что я пришел к нему, — стараясь говорить как можно непринужденнее, сообщил наемник. — Мне очень нужно увидеть его и передать нечто важное. Уверяю, он сумеет вас достойно отблагодарить. — О, как бы наемник хотел верить в собственные слова в этот миг!

— Эй, малый, — недобро усмехнулся рослый худощавый северянин, третий из числа собеседников Ратхара. — Закон здесь един для всех, разве что человек сумет обзавестись особой грамотой сената, разрешающей беспрепятственный проезд. Если не можешь сейчас заплатить, ступай, наймись в караван или батраком к крестьянам.

— А что за человека ты должен увидеть, — поинтересовался командир. — Может, мы его знаем?

— Крагор, член Сената, — коротко ответил Ратхар. — Он может еще не знать о моем появлении здесь, но вести, что я несу, очень важны для него.

— Крагор? — видимо, это имя было известно здесь всем и каждому. — Да ты никак спятил, оборванец, — переглянувшись, дружно рассмеялись все трое. — Чтобы мы поверили, будто такой человек, как ты, имеет что-то общее с самим Крагором? Тебе пора показаться целителю, парень, ведь ты явно бредишь!

— Посмотри, что это у него на шее, — низкорослый стражник указал на мелькнувшую под лохмотьями цепь медальона Скиренна. — Кажется, золото. И ты еще будешь нам лгать, утверждая, будто нечем платить пошлину!

Высокий северянин протянул было руку, чтобы сорвать амулет с груди наемника, но Ратхар схватил стражника за запястье, вывернув его так, что воин скорчился от боли, приседая на корточки.

— Вас не учили прежде, что грабить нехорошо? — ощерился Ратхар. — Проводите меня к Крагору! — С этими словами он ослабил захват, и незадачливый стражник, постанывая от боли, убрался на безопасное расстояние, баюкая правую руку.

— А пошел ты! — Смуглый резко ударил Ратхара подтоком глефы по ногам, но наемник отпрянул в сторону и ногой достал стражника в колено, если и не сломав сустав, то уж точно причинив противнику немалые страдания.

Командир, увидев позорное поражение своих воинов, выхватил из ножен клинок, а из-за ворот к нему уже спешила подмога. Пятеро воинов с обнаженными мечами и взятыми наперевес глефами подковой окружили странного чужака. Ратхар, принявший низкую стойку и словно распластавшийся по земле, оказался один против целого отряда опытных бойцов, но это не смущало его.

— Эй, лучники, — командир стражников решил не рисковать и подзывал стрелков. Он понял, что стражники столкнулись со слишком опасным противником, готовым на все, лишь бы пройти в город. — Сюда, скорее. Прикончить этого бродягу!

— Стой, — Ратхар чуть расслабился, точнее, он сделал вид, будто уже не так напряжен, хотя на самом деле в любой миг готов был взорваться каскадом точных и стремительных ударов, способных сразить в долю мгновения почти любого воина. — Я сдаюсь. Твои люди живы, хотя и поплатились за свою наглость, так может и меня не стоит убивать?

— Тварь, — вскипел командир видарцев. — Ты еще смеешь мне говорить, как я должен поступать! Ты сейчас сдохнешь!

Все пятеро ринулись в атаку одновременно, пытаясь одолеть своего противника, показавшегося весьма опасным, не умением и числом. Одного из них Ратхар достал в прыжке пяткой, и от серьезных увечий стражника спасло лишь то, что обувь наемника давно пришла в негодность. Стражник кулем отлетел прочь и врезался в каменную стену караулки.

Поднырнув под меч следующего видарца, Ратхар ударил его сцепленными ладонями по шее, свалив на землю, но и сам последовал за своей жертвой, пропустив удар древком глефы в бок. Оставшиеся на ногах стражники не дали наемнику возможности подняться на ноги. Избиение продолжалось несколько минут, и когда Ратхар, стонавший от боли, распластался на утоптанной земле, видарцы успокоились и дали себе передышку.

— Этого, — командир караула, тяжело дышавший и еще не полностью отошедший от горячки боя, указал на лежавшего у его ног наемника. — Увести в темницу. Пусть там посидит до поры. Да не забудьте, чтобы палач его как следует отходил кнутом, за нападение на городскую стражу.

— Даган, а ведь Брутус-то помер, — удивленно, словно не веря собственным глазам, произнес один из воинов, склонившись над валявшимся возле караулки стражником. — Этот мерзавец ему, кажись, шею сломал!

— Тогда прикончить гада, — зло бросил старший. — За убийство городского стражника пойдет на плаху! Тащите в тюрьму это отродье!

Когда двое стражников подхватили избитого Ратхара, командир протянул руку и соврал с шеи наемника медальон Скиренна:

— Хорошая вещица, — со занием дела произнес десятник. — Это нам за труды и ущерб. — Командир коротко размахнулся и ударил беспомощно висевшего на руках стражников Ратхара в челюсть. — Запомнишь, оборванец, как поднимать руку на стражников Элезиума!

Наемные солдаты, которые должны были хранить покой торговой республики, знали толк в мордобое, а потому Ратхар окончательно пришел в себя нескоро, и в первые мгновения он решил, что ослеп, ибо перед глазами его была темнота. Наемник напряг зрение, внутренне содрогнувшись, ибо испугался, что один из ударов этих ублюдков, пришедшийся в голову, мог превратить его в слепца.

Ратхар слабо пошевелился, приглушенно застонав от боли. Древки копий и тяжелые сапоги доблестной стражи сделали свое дело, и теперь наемнику казалось, что в его теле не осталось ни единой целой кости. Внезапно откуда-то из темноты раздались приглушенные голоса, причем язык, на котором говорили скрытые мглой незнакомцы, наемник не знал, хотя несколько слов показались смутно знакомыми. Кажется, разговаривали не меньше трех человек, мужчины, один из которых произносил странные фразы не так, как его собеседники.

— Ты как, малый, очухался уже, или еще полежишь в отключке? — Часть темноты, окутывавшей наемника, стала вовсе непроницаемой, и Ратхар, глаза которого адаптировались к отсутствию света, понял, что над ним склонился человек. Сам наемник лежал на чем-то твердом, вероятно, на каменном полу, хотя спиной он ощутил нечто вроде подстилки из ветхого тряпья.

— Где я, — первые слова дались Ратхару с трудом, губы его были разбиты, а в горле пересохло. Наемник осторожно принялся шевелить руками и ногами, превозмогая боль, и убедился, что вполне способен двигаться самостоятельно. Кажется, хотя стражники у ворот и старались вовсю, обошлось без серьезных увечий. — Кто ты такой?

— Неужто память вовсе отшибло, парень? — В голосе незнакомца слышалось неподдельное участие. — Ты в элезиумской темнице, дружище, в камере смертников. — Человек говорил шепотом, так тихо, что, пожалуй, в паре шагов от него невозможно было разобрать ни слова.