Валерий Афанасьев - Арт

— Ну и зря, — Арт обернулся навстречу подошедшему сотнику лучников. — Если бы ты, эр командир, не поехал в это село сам, а отправил бы старшим меня, результат был бы таким же.

— История не имеет сослагательного наклонения, — сказал Арт.

— Сэт побери! — Бонкр воткнул глефу черенком в землю. — Что ж, в крепость, так в крепость! Я готов!

Свилт отдал лук и пояс с мечем одному из стрелков и коротко сказал:

— Я тоже готов. И я ни о чем не жалею.

Кавалеристы ждали. Сила была не на их стороне, да и ссориться с легионерами они не хотели.

— Олд, прими командование над легионом на время моего отсутствия, — распорядился Арт.

Он передал командиру первой тысячи свой меч и, подавая пример, Свилту и Бонкру первым направился к воротам крепости Тидар.

К счастью, их не заточили в один из подземных казематов, где света белого не видишь и холодно даже летом. Комендант Тидара был весьма озадачен, когда к нему явился адъютант Фонтена с требованием — поместить под арест троих легионеров. И ладно бы рядовых. Одним из арестантов был сам командир легиона. Того самого легиона, который вот уже несколько недель штурмует крепость коменданта. Весьма успешно штурмует, надо сказать. Достопочтенный Видус глубоко задумался: это что же такое происходит, если начали арестовывать таких людей? Так глядишь, и до комендантов доберутся. Путь, которым шли его мысли, Видус решил оставить при себе. Он нам и не важен. Важны лишь выводы, которые он сделал.

— Эр комендант, нельзя ли побыстрее?! — недовольно поторопил Видуса кавалерист. Его тоже тяготило данное поручение, и он хотел избавиться от него как можно скорее.

— Нет у меня казематов, — отозвался комендант крепости. — Нет. Все заняты. Все заполнено припасами. Не могу же я держать арестантов в погребе.

— Это не мои проблемы, — сморщился генеральский адъютант. — Хоть в погребе, хоть в столовой. Где разместить арестантов, решать тебе. Приказ генерала ясен: провинившихся — под арест. Нам остается только выполнять. Я свою часть приказа выполнил — арестованных доставил.

С этим не поспоришь.

— Хорошо, я прикажу освободить одно из помещений верхнего этажа, — согласился упрямец.

— Мне все равно, где оно будет находиться, лишь бы запиралось снаружи. Да, и стражу не забудь поставить.

— Непременно, — уверил комендант. Думал он совсем о другом.

Как только кавалеристы скрылись за дверью, Видус вызвал своего помощника и поручил ему как можно быстрее оборудовать комнату для троих легионеров.

Арестанты не знали, что обязаны местом своего пребывания настороженности Видуса, да это их и мало интересовало. Главное было то, что разместили их со всеми удобствами. Разумеется, с теми, которые были возможны при данных обстоятельствах. Комната была сухой и светлой, матрасы набиты свежим душистым сеном. Правда, окно закрывала прочная решетка, предназначена она была для того, чтобы неприятель не мог протиснуться в помещение. Но она так же препятствовала и выходу из помещения на улицу. Так что внешне все атрибуты карцера присутствовали. Да и, несмотря на относительно неплохие условия, заключение есть заключение, и пребывание в нем радости не доставляет.

— Сэт побери! — Борнкр сел на свою кровать, отчего сено, наполнявшее матрас ностальгически зашуршало. — Скажи, командир, в чем мы провинились?!

Свилт молчал. Он подошел к окну и разглядывал из него крепостной двор.

— Вы со Свилтом просто попались под горячую руку генералу. Если и есть вина, то моя, — отозвался Арт. Он старался сохранить спокойствие. Буря, бушевавшая у него внутри, никак не отражалась внешне, лишь заставляла его порой излишне хмуриться и порой задумчиво замолкать.

Бывают люди, которые в сложной ситуации вспыхивают как огонь, пылают праведным гневом, сыплют словами, а бывают люди совсем другого склада. Они подобны айсбергу — внешне они становятся холодны и так же, как ледяная гора неприступны. Они в экстренной ситуации могут выть подчеркнуто вежливы в то же время сохраняя дистанцию. Так же, как и у айсберга, большинство их эмоций и чувств, скрыты от взора внешнего наблюдателя. Если вы вдруг решили, что эти люди менее опасны, то спешу вас разуверить, они просто менее склонны к непродуманным действиям.

— Да я разве о том?! Если надо отвечать, я отвечу, только хотелось бы знать за что!

— Все-таки они были солдатами нашей армии, — пояснил Арт.

— Ты же сам говорил, командир, что в нашей армии таким не место.

— Говорил. А ты считаешь иначе?

— Я? Я уже сказал, что думаю о таких людях. Если надо, могу повторить где и когда угодно — они позор для королевства. Церьен должен был сказать нам спасибо, за то, что мы помогли ему избавиться от этих мерзавцев. А вместо этого…, - Бонкр рассерженно замолчал, не находя нужных слов.

— Видишь ли, дружище, для того, чтобы в такой ситуации сказать спасибо, требуется немалое мужество.

— Почему?! — удивился Бонкр.

— А вот сам посуди: поблагодари нас Церьен, ему пришлось бы признать, что его солдаты были виновны, а значит, в какой-то степени виновен и он — их командир.

— Ему пришлось бы за это отвечать, — сказал от окна Свилт.

— Пфыр! Не сняли бы с него за это голову. И под арест не посадили бы. Или не так? — возмутился Бонкр.

— Так, — кивнул Арт. — Все ограничилось бы разносом от Фонтена. Какое-то время Церьену не видать бы продвижения по службе. В крайнем случае, его понизили бы в должности. Хотя вряд ли. Скоро штурм крепости. Не стал бы генерал снимать Церьена с командования отрядом.

— Так какого же сэта этот пройдоха накатил на нас телегу?! — возмутился десятник.

— Испугался. Страх нашептывает оправдания. Он, поди, сам себя уже убедил, что прав. Так ему спокойнее. Плещет праведным гневом, а честно признаться, что не прав, что всему виной обыкновенный страх, мужества не хватает.

— Ну, гад! Ну, гад! — возмущался Бонкр.

— Ты не спиши так судить, — улыбнулся Арт. — Помнится, кто-то тоже не хотел извиняться перед мадам Фри.

Бонкр озадаченно крякнул и задумался.

— Так это же совсем другое дело, — воспрянул он через минуту. — Там речь шла всего лишь о шутке. Да и потом, я все же признал, что был тогда не прав. Может, и Церьен признает?

— Это вряд ли, — вставил реплику Свилт. — Не похож Церьен на того, кто собирается раскаяться. Так что остается надеяться на благоразумие Фонтена. Я слышал о нем много хорошего.

— Генерал в сложном положении, — сказал Арт. — Похоже, кто-то постарался повернуть это дело так, чтобы выставить легионеров в плохом свете. Ситуация и так была неоднозначной, а если сместить некоторые акценты… Я понимаю, почему генерал был взбешен.

— И что же нам делать? Мне совсем не хочется по недоразумению направиться на каторгу.