akchisko_san1 - Рики Макарони и Гриффиндорская мафия

— Что за шум? – в спальню вошла Эльвира. Позади нее робко выглядывала Дора Нотт. Не обращая внимания, Эйвери продолжал как никогда яростно.

— Чтоб ты знал, такие маггловские штучки позорят наш колледж. Ты недостоин «Слизерина», попал сюда неизвестно как!

— Ошибаешься, — холодно возразил Рики. – Я здесь за мои мозги и истинно слизеринские качества – о которых ты, на мой взгляд, имеешь весьма смутное представление. Если б не твоя гнилая чистокровность, тебя вообще никуда бы не взяли.

Одновременно они выхватили палочки. Рики готов был сразиться: он долго сносил выходки Эйвери слишком спокойно.

— Только попробуйте! – отчеканила староста. – Вкачу взысканий вперед недели на две. Уберите палочки. Живо!

Однако подчинились они не сразу. Дора наблюдала за ними с любопытством, Эльвира сохраняла непроницаемость.

— Теперь так. Эйвери, у меня к тебе серьезный разговор.

Эйвери воззрился на Дору, которая тотчас отвернулась.

— Макарони, выйди и жди меня в гостиной, тебе мне тоже есть, что сказать.

Рики оставил альбом как есть и вышел вместе с Дорой.

— Что ей надо? – спросил он об Эльвире.

— Э. Может, это и не очень хорошо с моей стороны, — хитро улыбнулась Дора, — но Лео намекнул, и я подумала… Френк слишком рискует с этим своим кружком. Да ты, наверное, сам знаешь.

Рики остолбенел от восторга. Ловко! Науськать на Эйвери Эльвиру посредством Доры – так просто, но все же сам Рики до такого не додумался. Лео все‑таки истинный слизеринец!

Минут через пять пришла Эльвира.

— Макарони, — сурово сказала она, — Конечно, по существу мне не в чем тебя упрекнуть. Однако я заметила в твоем поведении опасные тенденции и считаю своим долгом предупредить тебя.

— О чем? – спросил Рики.

— О том, что Френк Эйвери в чем‑то прав, — вздохнула Эльвира. – Ты должен лучше понимать, в каком колледже учишься. Маггловские замашки – да, ты должен привыкать к этому слову – здесь не очень приветствуются; впрочем, в других колледжах тоже, но не в такой степени. А твои комментарии по поводу обычных в колдовском мире вещей иной раз просто несносны. И еще – то, что ты сейчас позволил себе высказать о чистокровных.

— Иногда это правда, — Рики заглянул в ее глаза.

— Иногда – да. И как раз поэтому помалкивай, — приказала Эльвира. – Это очень тонкая и щекотливая тема.

Рики потупился, недовольный, чувствуя, как в нем закипает обычное бунтарство.

— Я это говорю тебе для того, чтоб уберечь от неприятностей, — произнесла староста уже гораздо мягче. – Все‑таки я, надо признать, от души рада, что теперь по углам не валяются обертки от шоколадушек. Нам с Марком не удалось бы этого добиться никакими взысканиями.

Рики низко наклонил голову, чтобы она не видела, как он едва сдерживает смех.

— Пойми меня правильно. Никто не собирается стеснять твою свободу и указывать, что делать, чего не делать. Только не нарывайся ради гонора.

— Не буду, — сам не зная почему, — пообещал Рики.

Эльвира взяла его за подбородок и развернула к себе.

— Ты – перспективный слизеринец. Я чувствую в тебе эти нужные способности, и твои оценки, и баллы, которые ты зарабатываешь для «Слизерина» – лучшее тому подтверждение. Поэтому веди себя умнее, ты ведь это можешь.

Она ушла, оставив Рики польщенным и спокойным.

Однако в следующую минуту появился очень довольный, вопреки ожиданиям Рики, Френк Эйвери и гордо ткнул под нос Рики собственный портрет, но подписанный уже именем художника.

— Сам ты такой! – заявил Эйвери. – Сейчас повешу это на доску объявлений.

Рики никак не ожидал такого и застыл с открытым ртом.

— В чем дело? – рядом с Рики внезапно появился Лео.

— А может, еще кое–чего припишу, — Эйвери сиял, как никогда.

Рики понимал, что должен сейчас отреагировать быстро и правильно, иначе потом, возможно, не отвяжется до конца школы.

— Как насчет «Макарони - ….»

— Подавишься, — сказал Рики и пихнул нависающего Эйвери в грудь.

— И что ты сделаешь? – полюбопытствовал тот. – Будешь драться со мной?

— Нет, к чему пачкать об тебя руки или палочку? Пусть с тобой начальство разбирается, — вдруг сообразил Рики.

Этот ход, казалось, был беспроигрышным, и в кои веки, Лео полностью одобрял его.

— Что? – попятился Эйвери.

— Если я донесу о твоих коварных планах, думаешь, тебя по головке погладят? – усмехнулся Рики. – Разборки внутри колледжа – это не для «Слизерина». Так что дай пройти, а портрет можешь, так и быть, оставить себе. Бесплатно.

Он обошел врага и вернулся в спальню. К счастью, из его вещей Френк больше ничего не трогал.

— Наконец‑то ты образумился, — похвалил Лео. – Я опасался, что ты только и ждешь, как бы с ним подраться. Но согласись, побеждать головой гораздо почетнее.

Рики и сам был горд собой.

Но последующие дни показали, как сильно они ошибались. Эйвери не выполнил своих угроз, избрав иной путь – тот самый, что подсказал Рики. Он сообщил всем, кому только мог, что Рики и Лео – опасные ябеды, угрожавшие ему. В результате даже те, кто с ними никогда не общался, начали их остерегаться, коситься на них, и постепенно они оказались в почти полной изоляции.

Среди соседей по спальне больше всех их сторонился, как ни странно, Бут. Должно быть, опасался, как бы Рики или Лео не вздумалось пообщаться с его родственниками на предмет того, как ему подходит быть слизеринцем. Билл Кеттлборн все же здоровался, а Генри даже иногда просил списать домашнее задание – но сразу же после отказа его дружелюбие таяло. Фактически, из одноклассников только Тиффани общалась с ними, как прежде: с того памятного разговора о шоколадных лягушках она демонстративно отворачивалась всякий раз, как Рики оказывался в поле ее зрения.

Лео переносил ситуацию довольно безразлично, но для общительного Рики это было тяжким испытанием. Видеть, как Эйвери завоевывает все больший авторитет, и не иметь возможности остановить его, было невыносимо. И отвлечься никак не получалось.

Однажды Рики один возвращался из библиотеки, поскольку Лео решил позаниматься еще подольше. Рики же учебой был сыт по горло и радовался приближению пасхальных каникул. Он очень рассчитывал на это время, надеясь отдохнуть от школы и всеобщей настороженности. «Как мне везет, — подумал Рики. – Гриффиндорская мафия считает меня нарушителем правил, слизеринская банда – доносчиком. Хоть бы они согласовали между собой и выбрали что‑нибудь одно». Но надежда на установление взаимопонимания между двумя группами была неосуществима, как и объяснение с ними, так что оставалось только наплевать на теплое отношение тех и других.

Еще издали он услышал голоса, как будто впереди собралась небольшая толпа. Он ускорил шаг, от души надеясь, что сейчас столкнется с Эйвери лицом к лицу и покажет, на что способен, и радуясь отсутствию рядом Лео. Но, выглянув в главный коридор, Рики сразу, еще до того, как увидел зачинщика, понял, что встреча ему предстоит вовсе не с Эйвери. В центре группы, состоящей из гриффиндорцев и равенкловцев, стоял ни кто иной, как Тони Филипс, и вдохновенно разглагольствовал: