akchisko_san1 - Рики Макарони и Старая Гвардия

Террариум прилепили как раз на то место, где когда‑то висел портрет сэра Финеана. Лео посчитал, что это очень символично.

Однако, не все так спокойно относились к появлению змеи в спальне.

— Нет, вы подумайте! От Морганы нет спасения, теперь еще и змея, – возмущался Билл.

— Ворчи поменьше, а то она тебя цапнет, – пригрозила ему Тиффани, не любящая Билла за то, что тот не любил ее кошку.

— Конечно, это нормально – жить в зверинце, – не унимался Билл.

Генри скоро понял, что бесполезно отвлекать кошку от нового объекта. Моргана частенько теперь вставала на кровати Рики, опираясь передними лапами о стекло, и принюхивалась. Ее хозяина это заставляло опасаться, как бы питон случайно не вырвался на свободу. Поддевки Билла насчет того, что в этом поединке он ставит на Моргану, его только раздражали. В первый же вечер Генри спросил владельца, не ядовита ли эта змея. Ответ Рики, что питоны не жалят, а только душат, его совершенно не успокоил.

Боб, чья кровать находился как раз в углу комнаты напротив Лео, поглядывал на змею с тревогой и каждый раз проверял, на месте ли она.

Что касается Френка, то впервые со дня их знакомства он никак не прокомментировал приобретение Рики. Очевидно, он не считал, что его чистая кровь должна произвести впечатление на змею, поэтому каждый раз перед тем, как гасили свет, он неизменно устанавливал отталкивающий барьер вокруг своей кровати. На других соседей по комнате это производило угнетающее впечатление.

Лео тоже беспокоился, но по другой причине. Однажды, зайдя в спальню после уроков, он услышал шипение, явно не приглушенное стеклом, и предположил, что питон все же выполз. Позже он рассказал, насколько был шокирован, обнаружив, что шипение вырывается из человеческих уст; впрочем, то, как он побледнел, сказало Рики об этом гораздо красноречивее.

— Тебе нельзя здесь говорить на серпентарго! – заявил Лео, успокоившись. – Это может услышать кто угодно!

— Френк?

— Хорошо, если он! Тиффани теперь постоянно заходит, чтобы следить за Морганой. И вообще, не нужно тебе часто переходить на этот язык.

— Почему? Ему скучно, – возразил Рики, кивая на питона.

— А тебе надо уделять больше времени СОВам, забыл?

Лео так и не убедил его, они едва не поссорились. Рики хорошо почувствовал, что, как бы ни относился к нему лучший друг, сам факт говорения на языке змей его пугает, пусть он и не признается в этом.

Рики еще дома успел понять, что наличие собственной змеи осложнит ему жизнь. Его это удручало. Но все же еще никогда Рики не был так доволен. Ни у кого больше во всей школе не было такого, что вызывало в нем особую гордость. В спальню каждый день наведывались ученики «Слизерина» с других курсов, но он никогда не поддавался на уговоры вытащить питона и позволить его погладить.

— Редкий ты сноб, – неожиданно заявил по этому поводу Френк на второй неделе.

— Ничего подобного. Просто ему это не понравится, – ответил Рики.

Некоторое время спустя он сам себе удивился: в былые времена они с Френком обязательно бы поцапались.

— Вот видишь, как положительно змея влияет на мою уравновешенность, – указал он скептически настроенному Лео.

У Рики бывало много домашних питомцев разных видов, и он ко всем прекрасно относился. Но старая змея отличалась от них. Как будто древняя связь.

— Род может быть связан со своим тотемом, – объяснил ему Дик, когда однажды наблюдательная Дора в шутку заметила, что Рики понимает свою змею.

Они втроем расположились в штабе, вычитывая словарь по гербологии с целью составления глоссария ядовитых растений для профессора Снейпа.

— Если у тебя в роду, Рики, были слизеринцы, возможно, в присутствии змеи дает знать о себе генетическая память, – сказал Дик.

— И откуда ты слова такие знаешь? – поинтересовалась Дора.

— К моему деду приходят разные гости, в том числе и магглы, – ответил равенкловец, – которые изучают науку.

Однако весь пятый курс посвятил себя иной науке. Никогда еще одноклассники не зубрили так азартно. Казалось, все поселились в библиотеке. Количество книг, заказанных каждым, гарантировало накачанные мышцы, а не только мозги. За две недели Эди раз пять пропускал обед, а Виктор Чайнсби теперь почти никого не поучал. На уходе за магическими существами между равенкловцам и слизеринцами наконец‑то установился нейтралитет, поскольку даже на свежем воздухе они только вышагивали, как сомнамбулы, и не всегда откликались сразу, когда Хагрид о чем‑то спрашивал своим громовым голосом.

Лео и Дик изобрели дополнительную систему подготовки, которая, по их мнению, повышала эффект от повторений и зубрежки. Все, кто имел отношение к Клубу, включая Дору, Селену и Бетси, сочиняли по двадцать вопросов к каждому прочитанному параграфу. После чего вопросы помещались в шляпу Дика, перемешивались там, и бумажки вытягивали наудачу, как жребий. Отвечать следовало как можно более подробно, как если бы рядом стояла профессор МакГонагол с экзаменационным листом.

Все времяпровождение в штабе постепенно свелось к этому. Так что Рики был удивлен, когда услышал из‑за приоткрытой двери голос Лео:

— Не нравится мне, что мы так и не знаем, кто воровал летучий порох у кузины Эйвери.

Рики давно закрыл для себя эту тему, и удивился еще больше, когда в ответ заговорил Артур.

— Я бы не стал беспокоиться, что это связано с Рики. Ведь не было никаких попыток прихватить его с собой, когда этот тип гулял вне школы. Не поручусь, что я сам бы не удержался от соблазна попутешествовать по каминной сети. Жалко, что порох не продают несовершеннолетним.

— Ничего себе соблазн, – сказал Рики, посчитав, что самое время ему появиться на пороге. – Можно узнать, почему я всегда должен иметь отношение ко всему?

Его неожиданный приход заставил растеряться обоих. Но Лео быстро взял себя в руки.

— Если бы что‑то подобное случилось в «Гриффиндоре», я бы особо не беспокоился…

«Не ты же там староста», – подумал Рики.

-..но согласись, Рики, ты притягиваешь странности. То, что порох исчезал там же, где ты проводишь половину времени – не самое благоприятное совпадение.

— Ты вообще не веришь в совпадения, – скептически произнес Рики.

— Ну почему же, – Лео лениво откинул голову на спинку кресла. – Вот, например, я вполне верю, что твоя теперешняя нервозность никак не связана с тем, что завтра тебе предстоят прорицания первым уроком.

Рики подавил тяжелый вздох.

Наверное, учебные будни навалились слишком быстро. Уроки, заполненные учениками коридоры, обеды в большом зале, библиотечные посиделки превратились в нескончаемую канитель. И хотя трудиться, не покладая рук, казалось как никогда необходимо, в какой‑то момент Рики почувствовал себя словно неживым. Он осознавал, что ему до ужаса не хочется заниматься всем этим. Кипящая вокруг нервозность не трогала его, хотя Лео и, как ни странно, Артур взяли моду подгонять его. Понимая, что сочувствия от них не дождаться, Рики в первую же субботу отправил письмо Питу.