Gamma - Цели и средства

— В таком случае, я могу рассчитывать, что вы объясните, почему дети после вашего разговора плачут.

— Должны были перестать уже, – заметил Смит.

Минерва поджала губы.

— Я задавал им вопросы, на которые они не могли ответить. Как‑то зловеще звучит, хотя я совсем не это имею в виду. В общем, это, видимо, заклинание, что‑нибудь совсем простое, какой‑то детский секретик. Знаете, как «кошка сдохла, хвост облез – кто промолвит, тот и съест». И если проболтался – во рту весьма специфический вкус… А здесь слезы. Когда они хотят выдать секрет – они плачут и молчат. Уверяю вас, мне не доставило ни малейшего удовольствия мучить детей расчетливыми вопросами, но я должен был понять, как работает заклинание. Детский фольклор в учебниках не значится, они его часто сами и придумывают.

Смит отцепил от пояса фляжку и сделал пару глотков.

— Поняли? – спросила Минерва.

— Понял. Реагирует на ключевые слова. Из‑за этого я надеюсь, что оно привязано к языку и мы сможем его обойти. Вы не знаете, мистер Ли владеет каким‑нибудь языком кроме английского?

Минерва посмотрела на Смита поверх очков. Нет, не шутит.

— Китайским.

Смит скрипуче рассмеялся.

— Я понимаю, как звучит мой вопрос, но если не первое поколение живет здесь…

— Я видела, как он читал книгу, написанную иероглифами.

— Отлично, – кивнул Смит. – Я попрошу вас присутствовать при нашем разговоре, директор Макгонагалл. Он будет очень важным – по крайней мере, я на это надеюсь.

— Вызвать мальчика в кабинет?

Смит замотал головой.

— Он испугается. По–моему, хватит с него допросов. Учительская… Нет, все равно официально.

— Гостиная? – предложила Минерва.

— Только если кто‑то возьмет на себя профессора Снейпа, – усмехнулся Смит. – Он ведь в школе, верно?

Минерва смутилась.

— Давайте посмотрим, может быть, Ли в Большом зале, – проговорил Смит. – А если нам совсем повезет, то он в учебной лаборатории в подземельях. И можно будет позвать его в класс зельеделия.

И когда мальчик и впрямь оказался в лаборатории – тренировался крошить ингредиенты, не отрывая кончика ножа от доски, – Смит предложил сиплым шепотом:

— Я думаю, Ли будет легче, если он вас не заметит…

Минерва посмотрела укоризненно, но вздохнула и мягко прыгнула на четыре лапы. Прав он, пожалуй… Смит вежливо придержал дверь класса.

Она запрыгнула в кресло позади учительского стола. Минутой позже вошел Ли.

— Я соврал про нарезку, просто нужно побеседовать без лишних свидетелей, – проговорил Смит, заходя вслед за ним. – Садись‑ка, Цзисян, будем искать общий язык. Ni shuo hanyu, duima?

– Dui a [2] кит. — Ты ведь говоришь по–китайски? — Ага. , – выдохнул мальчик.

— Вот и славно. Поскольку кроме этого я выучил только «ни хао», то дальше будем общаться через переводчика.

Цзисян – это так зовут мальчика на самом деле, вспомнила Минерва. Так его и назвала Мэри Диггори. А Джейсон – английская замена, чтоб однокашники не ломали язык.

Смит вытащил из кармана подвеску, положил ее на парту перед Ли.

— Я буду задавать вопросы, а ты – отвечать по–китайски. Эта штука переведет. Ясно? Итак. Ты никому не можешь толком объяснить, зачем подбросил боггарта в хаффлпаффскую гостиную, потому что на тебя наложили заклинание. Стоит заговорить на запретную тему – начинаются слезы. Не кивай, снова плакать начнешь, жесты оно понимает. Ты говори.

— Да, – скрипнул переводчик.

— Вот видишь, сработало. Мы его обошли. Так что там с боггартом?

— Проспорил, – проговорил Ли, и скрипучий голосок переводчика не помешал Минерве услышать огромное облегчение в его голосе. – Я проиграл в карты желание и должен был подбросить боггарта. Мы думали, это будет смешно. Кто знал, что он превратится в… это. Это было глупо, сэр, но я не хотел навредить.

— Глупо было ввязываться в игру без выигрыша, – заметил Смит.

— Я проверил карты, – возразил Ли. – Там не было шулерских заклинаний.

— Там был крап, – усмехнулся Смит. – Наверняка. Но продолжай.

— А что продолжать? – растерялся Ли. – Все. Я проиграл и сделал эту глупость.

— За которую был справедливо покаран пятьюдесятью баллами, – договорил Смит. – Если вдруг захочешь поделиться этой мыслью с Домом, можешь взять переводчик. Но меня интересует, зачем ты сел играть с Лэнни? Не ради развлечения, это точно.

Ли молчал и, судя по всему, смотрел оторопело.

— Тебе удалось его вычислить, чем я хуже? Итак, мистер Лэнни. Малолетки играли в подрывного из интереса и азарта. А ты?

Ли молчал, теперь настороженно. Смит прошелся между партами, сцепив пальцы.

— Дай‑ка подумать. Мисс Диггори говорила, что ты заботишься о младших, причем даже из других колледжей. Заметил огорченных и плачущих ребят? Начал расспрашивать и вышел на Лэнни? Не кивать! И решил разобраться сам?

— Нет. Я собирался посоветоваться с профессором Синистрой.

— Но что‑то тебе помешало. Или…

Смит резко остановился, развернулся на каблуках.

— Или кто‑то? Профессор Снейп в очередной раз напомнил об уникальности Дома, и ты понял, что профессор Синистра не оценит масштаб трагедии, ничего не поймет и нужно все делать самому? F‑fiu de [3] рум. fiu de cățea - сукин сын …

Он пробормотал несколько слов на незнакомом языке и тут же прихлопнул ладонью переводчик.

— Пропустить! Итак, пошел к Лэнни. Затеяли какую‑нибудь глупую сделку? Ты выигрываешь – он отстает от первогодков, он выигрывает – ты исполняешь его желание?

— Он просто предложил сыграть на желание. И я решил, что выиграю и это закончится. Я хорошо играю в подрывного дурака.

— А он только малышей способен обставить? Нельзя недооценивать противника – этому вас профессор Снейп не учил?

— Я проверил карты на шулерские заклинания, – упрямо повторил Ли.

— И проиграл, – подытожил Смит. – Итак, мы выяснили, кто и как. Осталось выяснить зачем. Что Лэнни нужно от первогодков?

Ли пожал плечами.

— Карманные деньги.

— Он не смог бы выиграть деньги, на это срабатывает заклинание. Игры на деньги под строгим запретом.

— Тогда я не знаю, сэр.

— Выясню – скажу, – пообещал Смит. – Ступай, Цзисян. Переводчик возьмешь?

Ли помотал головой.

— Все равно все всплывет. Вы ведь узнаете.

— И то верно. Спасибо за помощь, мистер Ли.

Дверь за мальчиком закрылась. Минерва поднялась из‑за стола. Смит снова свистел, отстукивая ритм пальцами по парте, и Минерва поняла вдруг, что на мелодию ложатся слова, выныривают из памяти. Lacrimosa dies illa, qua resurget ex favilla judicandus homo reus… [4] лат. Начало «лакримозы» — секвенции в реквиеме: Полон слез тот день, когда восстанет из праха для суда грешный человек… Далее Смит говорит о «Лакримозе» Моцарта в аранжировке Evanescence.