akchisko_san1 - Гарри Поттер и Обитель Бессмертия

Так они стояли в накаленном неприязнью молчании и вели каждый свой беззвучный диалог. Но внезапно что‑то неуловимо переменилось, и Снейп сатанински расхохотался.

— Вот что, Поттер, – мягко, но угрожающе промолвил профессор, – это, конечно, забавно, но я бы на твоем месте помнил, с кем ты имеешь дело. Сегодняшний день рано или поздно закончится, рано или поздно Министерство выпустит меня, а потом – одна капля в твоем стакане и… Ты уверен, что тебе нечего скрывать от меня?

Гарри знал, что теперь уже может поступать как угодно, может сколько угодно напоминать себе, что он взрослый человек и у Снейпа учиться больше не будет. Все равно им владело отвратное чувство, что от зельевара никуда не деться.

— Так поэтому Дамблдор верил Вам? – решил Гарри порассуждать напоследок. – Потому что у Вас маггловская дочь, и в случае победы Волдеморта это не сошло бы Вам с рук.

— Да, Поттер, наконец‑то ты дал себе труд пошевелить мозгами. Не ожидал! – сварливо произнес Снейп. – А теперь давай в Министерство, и чтоб больше без фокусов! И еще – если вздумаешь распространяться дальше о том, что узнал сегодня, имей в виду: мне как раз нужен подопытный для изучения одного экзотического яда.

Гарри вздрогнул, но не от страха, ведь и раньше Снейп угрожал ему похожим образом. Действие запаха выветривалось, однако Гарри чувствовал, что профессор еще не полностью восстановил свою броню. Это ощущение было ему неприятно, юноша очень хотел бы отгородиться и от Снейпа, и от всего, что узнал о нем.

— А как же обещание, которое Вы дали моему дедушке? – тускло спросил Гарри, видя, что профессор ждет ответа.

— Дорогая Петуния и ее длинный язык, – констатировал Снейп и мрачно добавил: – Только благодаря этому обещанию ты жив до сих пор.

Намерения парня завершить это поскорее под воздействием раздражения ослабли: напоминания такого толка у Гарри, на самом деле, завязли в зубах еще с того далекого дня в Визжащей хижине, когда он впервые встретился со своим крестным отцом. Зная, что профессор не сможет отказаться отвечать, он безжалостно произнес:

— Вы еще что‑то хотели добавить, сэр?

Гарри ожидал, что Снейп будет сопротивляться, и был неприятно поражен, когда оказалось наоборот. Неподвижная фигура, застывшая в шаге от него, казалась безжизненной, как будто бы в голос ушла вся энергия профессора. Слова, которых Гарри мог бы ожидать, полились охотно, и чем‑то это даже напоминало тетю Петунию. Но заблуждался Гарри недолго: зельевар был слишком расчетлив для того, чтобы просто болтать. Впрочем, даже понимая, что Снейп выплескивает на него свой гнев и заодно – то, что не жалко, Гарри не сразу нашел в себе силы его остановить.

— Мерлин, я обещал следить за Лили, и не выполнил обещание! После этого как я мог оставить тебя на произвол твоей бестолковой головы! – злобно, но с удовольствием охарактеризовал профессор. – А ты был совсем на них не похож! Более того, ты – ходячая копия Поттера! Чего мне это стоило – вытаскивать тебя из неприятностей, учить тебя! Сплошное разочарование, ты не то, что мысли свои скрывать не научился, ты даже соврать толком не умел. Вот твой дед в этом смысле был примером…

— Довольно, сэр, – потребовал Гарри. Разумеется, никакой полезной информации, на основании которой можно действовать, он не получил. И узнал, по сути, только то, что Снейп его ненавидит. Парень чувствовал себя опустошенным, разочарованным, даже сломленным тем, что узнал о Сириусе, и все же, начни он заново, не отказался бы от этой попытки.

— Я тоже так считаю. Мы слишком долго стоим здесь и мирно беседуем, – мрачно согласился Снейп. – Чего доброго, кто‑нибудь из обитателей этого милого района нас запомнит.

«Это он намекает, что я заваливаю задание», – стиснув зубы, расшифровал Гарри.

Теперь им нужно было добраться до Министерства, и, согласно плану Серого Кардинала, сделать это следовало на метро. Снейп шагал впереди, не оглядываясь, что неприятно поразило юношу. Беглый профессор даже не считал нужным делать вид, будто чего‑то опасается со стороны своего бывшего ученика. А Гарри, хоть его и злило это, понимал, что не сможет никому объяснить, с какой стати должно быть по–другому.

Парня лихорадило. Он предполагал, конечно, что разговор растревожит не только Снейпа, а его тоже. Гарри с ужасом осознал, что как будто бы смотрит на себя глазами Снейпа. «А чего ты хотел? Приятного сюрприза?» – вопрошал он сам себя, и становилось все очевиднее, что вечер не закончен. Критичный внутренний голос то и дело твердил, что он, Гарри Поттер, воплотивший замысел с правдодымом, должен не только принять все удары, нанесенные бременем знания, но и выдержать испытание до конца и задать все вопросы, даже если вместо ответов получит злобу и ехидство.

В метро Гарри пришлось платить. Фред Уизли сунул ему кошелек в тот момент, когда он выбегал из дома, чтобы сбить с ног профессора, и Гарри пережил несколько неприятных секунд, когда ему вдруг пришло в голову, что там сейчас не окажется маггловских денег. К счастью, Снейп повернулся к нему спиной, а спина не умела читать мысли, и недолгая неуверенность Гарри не стала поводом для отвратительных профессорских шуток.

Час пик давно миновал, в вагоне, куда они вошли, было пусто. Они заняли места в центре и уставились в разные стороны.

Гарри колебался. Больше всего на свете ему хотелось никогда не заговаривать с этим человеком. Впрочем, он знал, что пленного, по правилам, рано или поздно необходимо связать. Кроме того, он желал знать все, о чем отказались рассказывать профессор МакГонагол и Нарцисса Малфой. Северус Снейп же, без сомнения, обладал нужной информацией, и в куда большем объеме.

— Ты хочешь спросить меня? – раздался рядом знакомый вкрадчивый голос. – Позволь, угадаю, о чем. Я никогда не сомневался в том, кто именно бросил петарду в котел Гойла. Ты действительно завалил зелья на третьем курсе, и Дамблдор, прямо скажем, прибегнул к недозволенным методам, нажав на мое чувство благодарности к семье твоей матери. А когда ты воспользовался моим учебником…

С первых слов Гарри стало очевидно, что ему будет, что послушать оставшуюся, довольно значительную часть пути. И, коль скоро тишины не предвиделось, а болезненное ощущение от рассказа профессора, пусть не сгладилось, но ушло куда‑то вглубь, Гарри решил, что лучше попробовать что‑то узнать, чем слушать всякую чушь.

— Вы не угадали. Скажите, родственники моего отца, – заговорил гриффиндорец, и собственный голос показался ему слабым и жалким, – как они отнеслись к маме?

— Отвратительно, – без паузы выдал Снейп.

— А почему? – спросил Гарри, невольно поворачиваясь к собеседнику.

Глаза зельевара с оценивающей неприязнью прошлись по нему. Затем Снейп медленно выдохнул, и Гарри, переживая в душе небывалое смятение, понял, что, к добру это или нет, но ему решено ответить.