Михаил Белов - Царица воинов

- Тех, кто сдастся и примет наши условия, можно будет простить. Остальные станут изгнанниками. Сопротивляющиеся погибнут.

- Страшная цена...

- Возможно. Однако многие через это прошли - любые реформы, особенно изменяющие жизнь, вызывают сопротивление. Не я начала эту войну.

- Они уже предлагают тебе царскую власть, - покачала головой Габриэль. - Я не могла и предполагать, что дело обернётся этим.

- Я не думаю принимать её, - ответила воительница. - Мне не нужна власть таким путём. Нет, будем действовать по закону, как подобает демократическому полису. Пусть изберут меня стратегом ещё раз, если хотят, но не царицей. Просто в такие времена людей охватывают странные идеи. Я помню, что было в Фанагорие, когда власть Митридата рухнула, и город оказался свободен. Там также начали проводить реформы, избавляясь от законов и установлений, оставшихся от царского правления, и прислужники царя лишились власти и богатств. Некоторые тогда воспротивились, даже были столкновения, однако большинство всё же настояло на своём, реформы были закончены, и теперь всё устоялось. Надеюсь, что у нас будет также...

Их беседу прервал Гиппарх, который быстрым шагом ворвался в зал, громко сказав:

- У меня дурные вести. Я встретил у ворот города караван, это римский посол от Помпея Магна, с ним ещё и человек фракийского царя. Они потребовали принять их и выслушать условия, что они привезли. Город разделён, и мы находимся в худшей ситуации для таких переговоров.

- Что им нужно? - тревожно спросил Александр.

- Это и так понятно, - ответила Зена. - Помпею подчинились Эллада и восточные народы, он собирает силы для войны против Цезаря. Будут требовать покорности и от Том.

- Так что мне им сказать? - вновь взял слово Гиппарх.

- Примем их в этом зале, но не сегодня. Посели их пока в каком-нибудь доме, а завтра соберём народ для представительности и позовём их.

Всю ночь Зена не ложилась спать, бродя по улицам, и Габриэль оставалась одна в постели. Когда воительница вернулась, девушка спросила её, что происходит, но та не ответила, нося все мысли в себе. На следующий день в переполненном здании суда римский посол - высокий и худой человек, коротко огляделся и ступил в центр зала. Было понятно, что ему не очень понравилось увиденное, особенно же воительница в качестве стратега. Темноволосый фракиец присел на кресло в первом ряду, римлянин же начал свою речь.

- Помпей Великий требует безоговорочного подчинения своей власти и отправки военных сил ему в помощь, дабы воевать против вероломного узурпатора Цезаря, что попрал все нормы морали и закона, - римлянин чеканил каждое слово, стоя посреди зала. - Он дарует Томам свою милость в виде свободы, если вы примите его власть. Если же откажетесь, то будете наказаны, ибо Помпей обладает огромным могуществом, и все правители Востока покорились ему.

- Царь Котис, верный союзник Помпея, предупреждает вас, что немедленно отправит войско на Томы, если город вероломно откажется от римской защиты, - взял слово фракиец, который, напротив, говорил мягко. - Силы его бесконечны, и вы заплатите за свою гордыню, если не подчинитесь.

- Швырнуть их обоих в колодец, - прошептал Александр, сжимая рукоять меча. Услышавшая его Зена лишь бросила короткий взгляд и громко сказала:

- Мы дадим свой ответ уже завтра. Разместитесь, любезные послы, в предоставленном вам доме и вкусите нашего гостеприимства.

- Я вижу, что у вас в городе нет мира, - недоверчиво посмотрел на воительницу римлянин. - Можно ли доверять вашим словам?

- Это лишь незначительный спор. Он будет улажен в ближайшее время.

Когда послы ушли, люди громко и яростно обсуждали ситуацию, однако никакого решения так и не приняли. Дочь Ареса не принимала участия в этом, через короткое время она и вовсе ушла, никому ничего не сказав. Выдохшись в спорах, горожане разошлись, и весь день ничего не происходило, лишь вечером воительница вновь позвала своих соратников в здание суда.

В пустом зале долго царило молчание. Зена не произносила ни слова, лишь наблюдая через открытый дверной проём, как золото окрашивает линию горизонта, Александру хотелось говорить, но он не решался быть первым, Габриэль чувствовала лишь опустошение.

- Ладно, мы сможем с ними справиться, - наконец, вырвалось у юноши. - Стены города крепки.

- Сколько у нас теперь врагов? - прошептала девушка. - Весь мир...

- Это неважно. Мы должны сражаться, чем бы всё ни кончилось, - горячился Александр.

- Гиппарх, отправь людей к Пелопиду, пусть сообщат, что я хочу говорить с ним лично, - внезапно сказала воительница. - Мы заключим с ним мир. Я сложу полномочия стратега, и мы покинем город.

- Что? - опешил мантинеец. - Мы не можем этого сделать!

- Это приказ, и он не обсуждается, - голос Зены оставался холоден. - Александр, обойди наших стражников, пусть все удерживаются от любых столкновений. Ты слышишь меня? Сделай это.

- Вот так сдадим город?

- Он нам не принадлежит. Мы пришли как гости, но оставим по себе лишь реки крови. Я постараюсь объяснить, если вы готовы слушать. Я много думала всю прошлую ночь и этот день... всё время думала об этом. Другого выхода нет. Я отказываюсь от своих планов, от своих слов и угроз, и не собираюсь это обсуждать. Это окончательно. Подчиняйся приказу, юноша, и смири свою гордыню.

Вечер спускался быстро, и краски уже потускнели, а на улицах, разделявших враждующие стороны, зажигали факелы и костры. Воительница ждала, оглядывая черневшие на ничейной земле тела, которые не смогли забрать после боя. Одинокая собака обходила трупы, но не решалась прикоснуться к мясу, Габриэль уже подняла на неё лук, однако потом опустила. Со стороны площади подошла значительная толпа, она остановилась в сотне шагов, и Пелопид продолжил дальнейший путь один.

- Ты пришёл, значит, веришь мне, - сказала Зена.

- Я знаю, что ты не отступаешь от чести и не любишь бить в спину, - ответил старик. - Будем здесь говорить?

- Войдём в храм Деметры, чтобы не провоцировать людей на глупости. Габриэль постоит у входа, дабы никто нас не тревожил...

Маленький храм был открыт, ибо там днём располагался вооружённый отряд, оставивший по себе несколько окровавленных тряпок и отломанные наконечники стрел. Свет проникал лишь через дверной проём, и они не стали заходить глубоко, остановившись друг напротив друга.

- Это всё, - внезапно сказала воительница. - Всё кончено. Я складываю полномочия стратега, и мы уйдём отсюда. Надеюсь, что тебе удастся вернуть в этот город мир.

- Зена... - только проговорил он.

- Всё и так ясно. Я принесла в Томы лишь кровь и смерть, моя безумная гордыня породила братоубийственную резню. Ты был прав всегда, но я не могла слышать. Прости меня, если сможешь, - она прислонилась к стене и не поднимала на него взгляда.