Андрей Завадский - Путь

Усилием воли Альвен вогнал свое сознание в боевой транс, сперва заставив напрячься каждую клеточку тела, а затем расслабив и плоть, и разум. Мир для него сжался до замкнутой сферы, в которой были только воин и его противник, а все прочее стало лишь статичными декорациями, вроде замков и полей на заднике театральной сцены. Но, как бы ни взвинчивал свои чувства, скорость реакции Альвен, он не мог опередить врага.

- Талем? - вроде бы с удивлением вымолвил незнакомец. - Значит, не всех мы тогда вырезали, кто-то уцелел? Жаль. Я бы лучше переведался с выродками Хазим, - хищно оскалился он.

Альвен вдруг ощутил нарождающийся страх. Кем бы ни был этот мечник, он знал слишком много для чужеродца, к примеру, безошибочно назвал род воина, лишь увидев метку на его щеке. И, более того, он был осведомлено о той страшной участи, постигшей родичей островитянина, а это кое о чем говорило.

- Кто ты, - отпрянув назад, чтобы не попасть под внезапный удар, спросил Альвен, глядя в глаза своему противнику. Не позы, не сокращения мышц, но именно взгляд врага лучше всего говорил о том, как и куда будет сделан следующий выпад. - Кто ты такой?

- Что, неплохо, верно? - рассмеялся воин с саблей. Он был слишком крупным для уроженца Скельдина, белокожим и светловолосым, но он бился в точности, как жители далекого острова, не уступая им ни в скорости, ни в подвижности. - Твои родичи кое-чему успели обучить меня, прежде чем изгнали с острова!

Вдруг Альвен вспомнил ту давнюю историю о чужеземце, мальчике, уцелевшем после кораблекрушения, и оставленном в роду Хазим. Вспомнил он и рассказ Ратхара о воине со Скельдина, изгнаннике, якобы сражавшемся на берегах той реки, бок о бок с юношей. Вроде бы, их обоих прогнали с острова, того мальчишку - за то, что он был чужаком, а юношу-скельда - за то, что стал учить своего побратима тайнам их боевого искусства. История, казавшаяся чем-то вроде поучительной притчи, вдруг обрела плоть.

Задумавшись, Альвен едва не пропустил удар, блокировав выпад в последний миг. Следующие несколько секунд они отчаянно атаковали друг друга, так, что воздух стонал под стремительными ударами, отражали чужие атаки и вновь разражались вихрем молниеносных выпадов.

Вдруг небо над кварталом озарилось зеленым пламенем, что-то громыхнуло, а затем над домами взвыл ураган. Порыв ветра был такой силы, что кое-где посрывало черепицу. И вместе с ветром донеслись крики и звон клинков.

- Мой господин в опасности, - сообщил воин с саблей, отступая назад и не сводя глаз с Альвена. - Мне некогда разбираться с тобой, но будь уверен, это не последняя встреча. Кажется, нам есть, что сказать друг другу? - И с этими словами воин будто растворился в воздухе, метнувшись прочь из переулка, туда, где шел бой.

Несколько мгновений Альвен медлил. Этот человек знал слишком много. Ему было известно об истреблении рода Талем, о том, что не было известно никому, кроме старейшин скельдов... и тех, на чьих руках - кровь Азиль, кровь новорожденного младенца, тех, кто отнял жизни всех братьев и сестер воина. Все сомнения мигом исчезли.

- Оставайтесь здесь, оба, - непререкаемым тоном приказал Альвен, и бросившиеся было, к нему Бранк Дер Винклен и Ратхар замерли. Рыцарь лишь открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог найти нужных слов, ошарашенный таким обращением, которого никак не ждал от этого бродяги. - Этот воин мой, а вам он не по зубам!

В следующий миг скельд, уже забыв о своих спутниках, стремглав кинулся за воином с саблей. А еще мгновение спустя раздался жуткий грохот, треск, и сразу несколько домов взорвались фонтанами осколков, обрушившихся на землю, точно каменный дождь. И где-то там исчез одержимый местью Альвен.

Кратус даже представить не мог, что в этом городе окажется столько глупцов. Казалось бы, столкнувшись с настоящим магом, любой здравомыслящий человек должен забиться в какую-нибудь нору поглубже, и молить всех Богов, о которых он хотя бы слышал, чтобы те сохранили его никчемную жизнь. Но нет, о здравом смысле никто из охранявших короля наемников, кажется, даже не слышал. Чародей едва покинул дворцовую площадь, а уже второй раз был атакован гвардейцами.

На этот раз, наученные горьким опытом, они не стали атаковать в лоб, вообще не рискуя ввязываться в ближний бой с магом. На крышах нескольких домов возникли темные фигуры лучников, свистнули стрелы, и кто-то рядом с Кратусом вскрикнул от боли.

Краем глаза чародей видел, что один из его спутников повалился на мостовую, и из бедра его торчал обломок тонкого древка. Несколько стрел с клацаньем клюнули камни мостовой в опасной близости от самого чародея.

- Эйваз! - Кратус запоздало назвал имя руны Защиты, одновременно вскинув над головой обе руки, и над магом вспыхнул мерцающий купол, похожий на перевернутую нефритовую чашу. Стрелы с клацаньем ткнулись в обретший твердость камня ночной воздух, бессильно опав на мостовую. Чародей хищно оскалился: - Так то!

В тот же миг из какого-то переулка прямо перед магом, опешившим от такой наглости, выскочило с полдюжины людей, вскинувших арбалеты и разом спустивших тетивы. Рой болтов с гулом устремился к Кратусу, но тот выбросил перед собой руки и вновь громко крикнул: "Эйваз!".

Теперь перед магом соткалась мерцающая сеть, отразившая стрелы. Но засевшие на крышах лучники не унимались, с остервенением опустошая колчаны, а тут еще из узкого проема между домами позади малочисленного отряда чародея выбежало не меньше десятка воинов в тускло блестевших касках и кольчугах, набросившись на телохранителей Кратуса. Все вокруг перемешалось, и мгновение спустя было невозможно разобрать, где враг, а где свои.

И все же сопровождавшие мага бойцы сумели сдержать яростный натиск гвардейцев, ухитрившихся подготовить настоящую засаду, дав своему предводителю лишь пару мгновений. Но и этого Кратусу оказалось достаточно. Прежде всего, маг решил избавить от арбалетчиков, наверняка обычных стражников, поскольку гвардейцы - это он точно знал - предпочитали более скорострельные и не менее мощные луки.

- Наутиз! - чародей громко и отчетливо произнес имя руны Боли, и его противники, уже успевшие натянуть тетивы самострелов, с киками повалились на мостовую. Маг представлял, что эти воины могут сейчас чувствовать. Их тела словно сжимали призрачные тиски, наполняя болью каждую клеточку, заставляя молить о смерти.

Но наслаждаться муками противников было некогда. Карл и еще пара бойцов, оставшихся на ногах, из последних сил сдерживали атаку гвардейцев, защищая не только чародея, но и своего товарища, ставшего жертвой лучников. Стрелки, кстати, затихли, видимо, убедившись в надежности воздвигнутой защиты, и к тому же опасаясь в темноте зацепить своих, и это вполне устраивало Кратуса.