Андрей Завадский - Выбор

Шли быстро, налегке, погрузив на подводы оружие, доспехи, щиты и невеликие припасы. Пехотинцы только повесили на пояса корды и фальчионы, а всадники кроме клинков еще прицепили к седлам арбалеты. Окружающий пейзаж представлял весьма печальное зрелище - сплошь полунищие деревушки да ветхие замки - и все бойцы надеялись, что возле столицы станет более оживленно. Джоберто подгонял их, порой заставляя проходить мимо трактиров, затем лишь, чтобы разбить лагерь прямо в поле. Их ждали, и капитан не желал испытывать терпение явно весьма щедрого нанимателя, кем бы он ни был. Оставались позади села и городки, слишком бедные, чтобы привлечь внимание привыкших к богатству, обильной добыче солдат удачи, и уводила на восток, к самому горизонту, разбитая полоса дороги.

Сам капитан, окруженный лучшими бойцами, ординарцами, ехал во главе своего воинства. Уверенный в себе, сильный, храбрый, он был предметом уважения и почитания своих воинов, неизменно вызывая своей давно не кончавшейся удачей у прочих кондотьеров, порой терявших свои отряды до единого человека в каких-нибудь ничтожных стычках. А Джоберто всякий раз выходил победителем из любого боя, хотя дело тут было не в сверхъестественном везении. Просто кондотьер умел наперед просчитывать исход любой войны, принимая сторону сильнейшего. Прежде он не ошибался, и верил, что так будет и теперь.

Дозор появился неожиданно, и кондотьер привычно обхватил рукоять меча. Несмотря на царивший всюду покой, Джоберто предпочитал перебдеть, чем недобедть, высылая вперед всадников, разведывавших дорогу. И сейчас один из них возвращался, пришпорив коня. Эта спешка сразу всколыхнула в душе бывалого командира неприятные подозрения. Возможно, враги их таинственного нанимателя прознали о появлении наемников, и решили устроить им теплый прием.

- Капитан, - воин остановился перед своим вожаком, и конь его нервно танцевал под седоком. - Капитан, ребята там вперед остановили какой-то фургон. Вроде бы, бродячие артисты, - немного неуверенно сообщил дозорный. - Говорят, что едут в Келот.

- И что с того? - недовольно бросил Джоберто. Кондотьер уже решил, было, что его люди попали в засаду, и вырваться из ловушки удалось только одному, который и бросился к своим, чтобы предупредить об опасности. - Пускай себе едут, - отмахнулся он.

- Кажись, это келотцы, - добавил воин. Как и большинство воинов в отряде Счастливчика, этот парень был родом из Келота, и тепло относился к землякам, встреченным в такой дали от родины. - Может, что дельное скажут?

Подумав, капитан все же последовал за своим воином, кликнув еще четырех всадников. И спустя несколько минут они добрались до повозки, массивного сооружения на высоких колесах, которое обступили дозорные. Такими фургонами и впрямь часто пользовались странствующие циркачи и им подобная братия в Келоте, но Джобрето также знал, что среди этих скоморохов частенько встречаются чьи-нибудь шпионы. Да и сами по себе бродяги могли что-то видеть или слышать, а ввязываться в войну, ничего не зная о ней, плохо зная эти места, было весьма опрометчиво.

- Кто у вас главный? - Джоберто, могучий, статный, верхом на мощном скакуне, приблизился к повозке, возле которой, теребя рукояти коротких кинжалов, стояли два человека, упитанный мужик с одутловатым лицом, и совсем еще молодой парень, напротив, стройный и легкий. Оба они смотрели на всадников, грозно выглядевших и без брони, с настороженностью и затаенным стразом.

- Я тут старший, - откликнулся тот, что выглядел посолиднее. - Кличут меня Рольдо. А вы кто будете?

- Джоберто Счастливчик, - гордо представился капитан, величественно взглянув на циркача. - Слыхал обо мне, циркач?

Хоть зрителей и было лишь двое, да и то сущие бродяги, кондотьер не мог упустить момента, расправив плечи и приосанившись, чтобы путник могли получше рассмотреть его, проникшись уважением и страхом.

Как всегда, капитан не пытался выглядеть скромным, облачившись в бордовый камзол, пуговицы которого были выточены из настоящих сапфиров, а рукава - украшены золотым шитьем. Самоцветами также была усыпана и сбруя вороного жеребца, и рукоять длинного полутораручного меча-бастрада, на пальцы тоже было нанизано с десяток перстней с крупными рубинами и бриллиантами, а могучую шею воина обвивала тяжелая, прямо-таки колодезная, цепь из чистого золота. И, конечно, на нем сейчас не было доспехов - даже под слабыми лучами тусклого осеннего солнца мало кто согласится преть в броне без веской причины. А поскольку сейчас поблизости не было врагов, то латы, принадлежавшие капитану, ехали за своим хозяином на одной из вьючных лошадей, под присмотром пажа.

Свита Джоберто, его лучшие, много раз проверенные в деле бойцы, лишь немного уступала пышностью одежд своему командиру, не только выказывая тем самым всякому встречному свою удаль, но и лишний раз давая понять, что их предводитель - действительно счастливчик, ведь неудачнику редко достается такое богатство.

- Приходилось, - кивнул тот, что назвался Рольдо. - Скажи, почему твои люди остановили нас, и не позволили продолжить путь?

Как ни старался кондотьер, в брошенном исподлобья взгляде, в выражении лица этого невзрачного мужика он не мог отыскать и тени страха. То был привычный ко всему человек, проведший в странствиях большую часть жизни и смирившийся с тем, что она не будет длиться вечно. И этим циркач был в чем-то сродни самому Счастливчику, тоже давно уже не питавшему иллюзий насчет своего бессмертия, и потому пытавшегося взять от этой жизни все и сразу.

- Куда и откуда вы едете? - требовательно спросил Джоберто. - Отвечайте!

Сейчас эти двое были в его власти, и они это понимали. Однако кондотьер перестал бы уважать себя, используя свою силу против тех, кто заведомо намного слабее.

- Мы бродячие артисты, возвращаемся в Келот, - угрюмо промолвил Рольдо. - Поговаривают, что в Альфионе начинается война. Кто-то делит здешний трон, и может пролиться немало крови. Да ведь и ты со своими молодцами не на прогулку сюда явился?

- Верно, не на прогулку, - довольно ухмыльнулся Счастливчик. - Значит, убегаете?

В этот миг из повозки выглянула девушка, совсем еще ребенок, но при виде ее кое-кто из воинов, истосковавшихся по сладкой женской плоти, возбужденно загудел. И Джоберто увидел, как напряглись циркачи, крепче сжимая кинжалы.

- Мария! - молодой циркач рванулся, было, к повозке, но путь ему преградил один из наемников, грудью своего коня оттеснивший смельчака назад.

Мальчишка застыл, напряженный, точно тетива арбалета, насторожившийся, словно попавший в западню зверь. Пожалуй, подумал кондотьер, с этого щенка станется в одиночку атаковать его людей, и, возможно, кое-кого он успеет прикончить, прежде, чем и сам погибнет. В прочем, устраивать прямо сейчас бой непонятно с кем и ради чего капитан не намеревался.