Андрей Завадский - Выбор

Дорога вела к восходу, и наемники все шли и шли к цели. Едва ли кто-то из них задумывался, почему оказался в этом краю. Война стала ремеслом каждого их тех полутора сотен, что покорно следовали за своим капитаном, и ремеслом весьма прибыльным. Ну а риск, что ж, на то и платят полновесным золотом, чтобы лишний раз сунуться под чужие стрелы.

А весть о появлении в Альфионе чужеземцев, да не простых купцов, а воинов, грозных кондотьеров, неслась впереди отрядов, и вскоре достигла Фальхейна. Узнав о приближении наемников, кое-кто испугался, кто-то бросился закапывать в укромных местах горшки со скопленными за долгие годы монетами, справедливо ожидая всяческих бед, но были и те, кто искренне радовался известию. Одним из таких людей был тот, кого чаще прочих поминали меж собой Джоберто и его люди, принц альфионский Эрвин.

- Наконец-то, - воскликнул будущий король, выслушав донесение вернувшегося из патруля воина. Этот боец, носивший на груди герб Кайлуса, так и стоял навытяжку перед принцем, но тот уже не обращал на солдата ни малейшего внимания. - Теперь я получу голову ублюдка! Эйтору не скрыться, как бы быстро он ни бежал. Месть все же свершится!

С того мгновения, как стало известно об исчезновении плененного короля, весть о появлении наемников, молва о которых намного опережала неторопливо двигавшиеся к столице отряды, была первым хорошим известием. Только теперь безумие начало отступать, позволив Эрвину мыслить четко и трезво, как и должно было в такой час.

Первым делом, узнав о побеге, принц решил отправиться в погоню лично, забрав с собой всех оставшихся в живых воинов, и своих, и тех, что явились в Фальхейн с Кайлусом. Но лорд вместе с Витаром, с утратой руки не лишившимся способности убеждать своего господина, сумели остановить Эрвина.

- Если мы сейчас уйдем из города, то навсегда можем лишиться его, - убежденно заявил старый воин. - На такой лакомый кусок слетится множество стервятников, и они не отдадут свою добычу без боя.

- Эйтор все дальше от нас с каждой минутой! - гневно вскричал тогда принц. - Что же, мне отпустить его на все четыре стороны? Такой совет ты даешь мне?

Эрвин метнулся к Витару, и был готов ударить, но застыл, наткнувшись на абсолютно спокойный взгляд. Старый рубака знал, на что способен в ярости его командир, но сейчас совершенно не боялся, храня каменное спокойствие.

- Эйтор наверняка направится к лорду Маркусу, - отвлек принца Кайлус. След короля отыскали, пусть и с опозданием, и лорд, узнав, что беглецы ушли на восток, был полностью уверен в своем предположении. - Старый хитрец несколько лет воспитывал вашего названного брата, прежде чем Хальвин забрал его во дворец, и теперь узурпатор попытается заручиться его поддержкой.

- Я своими руками прикончу сотню Маркусов! - ответил Эрвин, едва сдерживая ярость, накатывавшую на его самообладание, словно волна на хлипкую плотину.

- У нас не наберется сейчас и полста воинов, - напомнил Кайлус, тоже сумевший изжить страх перед грозным господином. - Люди устали, многие к тому же ранены. А у Маркуса одной только дружины не меньше двухсот человек, все опытные бойцы, наемники. К тому же и ополченцев у него хватит, как и оружия для них, да и о дружинах многочисленных вассалов Маркуса тоже нельзя забывать. Соседство с Олгалорскими горами, знаете ли, учит осторожности, готовности к неприятностям, - мрачно усмехнулся лорд. - И в прежние времена среди горцев не считалось зазорным разорить парочку селений жителей равнин, при большой удаче захватив пенных и продав их в рабство на Побережье. Поэтому, сунувшись в удел Маркуса, мы встретимся с отлично вооруженными, отважными и умелыми воинами, и я не уверен, что победа будет на нашей стороне. Здесь надежда только на магию, но ваш чародей, кажется, еще слишком слаб. Нужно ждать, господин, только ждать, а спешка приведет к краху. Скоро подойдут отряды наших союзников, наемники опять же подтянутся, вот тогда и придет черед действовать, - увещевал своего несдержанного господина Кайлус.

- Трусливые псы, - набросился на лорда и своего воина Эрвин. - Ничтожества! До чего же вы трусливы!

И Витар, и Кайлус стойко выдержали этот шквал, и принц оставил их. Но, добравшись, наконец, до своих покоев, он уже не смог сдерживать гнев. Победа, казалось бы, полная и безоговорочная, утекала, словно вода сквозь пальцы. Эйтор бежал, а за ним следом вырвались из заточения и пленные рыцари во главе с Грефусом. И теперь эта славная компания устремилась на восток, под бочок к Маркусу, старому ублюдку, а это означало, что вскоре король вернется, но уже не один, а во главе объединенных дружин двух лордов, и наверняка к ним присоединится всякая мелочь вроде безземельных рыцарей, жаждущих славы и почестей.

Война, настоящая, большая война, а не мелкие стычки, становилась неминуемой, но сил, а значит, и уверенности в своем успехе, у принца было до обидного мало. Так что поводов для такого гнева у Эрвина было вполне достаточно. Но он дал волю ему не прежде, чем уединился в своих прежних покоях, в северном крыле дворца.

Ворвавшись в спальню, принц глухо зарычал, увидев забившуюся в угол королеву Ирейну. Девчонка так и сидела безвылазно в покоях Эрвина, а тот постепенно перестал обращать на нее внимание. И сейчас, увидев охваченного яростью и безумием гиганта, Ирейна задрожала всем телом, сжавшись в этакий трясущийся комок.

Казалось, не было ничего трудного в том, чтобы впиться стальными пальцами в точеную шею юной женщины, раскрошив ей гортань, наслаждаясь предсмертным хрипом, который только и мог примирить Эрвина с очередной, наверняка не последней, неудачей. А можно было просто ударить Ирейну наотмашь, разом выбив из нее дух, и потом сидеть над остывающим телом, прикоснувшись к тайне смерти. И принц был готов сделать это или нечто еще более ужасное, надвинувшись на Ирейну, нависая над ней, точно гранитный утес. А затем он наткнулся на полный безмолвной мольбы и дикого, животного страха взгляд, и отпрянул, глухо рыча и сотрясаясь, точно в агонии.

- Ублюдки, - Эрвин, вихрем пронесшийся мимо обмершей от ужаса королевы, схватил со стола массивный серебряный кубок, сдавил его в кулаке и, что было силы, швырнул потерявший всякую форму кусок металла в стену. - Выродки! Ничтожные трусы!

Он бушевал еще долго, разбив несколько фарфоровых ваз, расплющив большой сосуд из чистейшего, без капли примеси, золота, и с треском разорвав пару гобеленов, ценнейшие вещи, доставшиеся еще покойному Хальвину в наследство от своих пращуров. И лишь когда все, что только можно разрушить, оказалось безвозвратно уничтожено, припадок безумия отступил, багровая пелена спала с очей Эрвина.

Принц, внезапно обессилев, бросился на ложе, широко раскинув руки и ноги. Он тяжело, с хрипом, дышал, пытаясь утихомирить рвущееся из груди сердце, а во рту стоял металлический привкус так и не пролившейся крови.