akchisko_san1 - Рики Макарони и Наследники Врагов

— Что еще? — нахмурился Артур. — Подарили, и довольно!

— Но мы же не за этим пришли! — возмутилась Гермиона.

— А зачем? — закономерно поинтересовался Эдгар.

Тут слово вновь доверили Джиму.

— Мы хотим знать, — требовательно зазвенел его голос, притом сын дяди Гарри целеустремленно пялился на Рики, — что ты намерен делать с этим своим придурком?

Рики вновь потянулся к подарку, но на этот раз — чтобы скрыть замешательство. Вопрос застал его совершенно врасплох. Артур и Эдгар отвлеклись, наконец, от наблюдения за привычными нарушителями и с интересом поглядели на него. В самом деле, об этом он с ними еще не разговаривал. А Дик, с присущей ему деликатностью, напротив, отвернулся к окну, притворяясь, будто ему это вовсе не интересно.

— Не знаю, — честно ответил Рики.

— Но дяде Рону ты не сказал, что собираешься снова с ним встретиться! — с претензией напомнил Джим.

— Откуда вы знаете? — поразился Рики, стараясь не выдать смятения, поскольку он пытался припомнить свои слова и при этом соображал, как бы побыстрее отвязаться от непрошенных посетителей.

— Папа скопировал для меня протокол, — не смутилась Мери. — Он так делает иногда. Нельзя же держать меня в неведении! Так вот, нас с Гермионой об этом не спросили, и мы забыли сказать. А ты?

— Лучше объясни, что все это значит, — потребовал от Рики сын героя.

Рики пожал плечами. Он не придумал, что отвечать на это новоявленным борцам с темными силами. Его замешательство, должно быть, не укрылось от слушателей.

— О чем ты будешь с ним разговаривать, хоть знаешь? — снисходительно спросила Гермиона. Судя по этому тону, она теперь сомневалась не столько в его моральных качествах, сколько в умственных.

— Я постараюсь убедить его встать на путь нравственного обновления, — пробубнил Рики.

— Так ты не станешь убеждать его, чтоб он сдался? — уточнил Джим.

Рики раздражала целеустремленность этих деток. Они упорно интересовались одним аспектом, игнорируя все остальное. «Неужели я ничему не научился у папы!» — сверлило в голове слизеринца. Диего Макарони обладал удивительным красноречием и обаянием, ему‑то удалось бы заморочить им головы, по крайней мере, до тех пор, пока он разберется в собственных намерениях и будет в состоянии ответить на вопросы. Рики покосился на Рози — и усомнился, что ее может очаровать кто‑нибудь, не являющийся шоколадной лягушкой. Да и с лягушками она расправлялась быстро…

Между тем вопрос Джима завис в воздухе.

— Не уверен, что это будет хорошо, — сказал Рики. — Ну, как бы вам объяснить?! Я верю, что он не безнадежен. Он не стал жить ради ненависти и мести, как другие, когда поняли, что их идол рухнул. Я не хочу, чтобы он сидел в тюрьме.

— А вдруг он убьет кого‑нибудь? — резонно возразила Гермиона.

— Вроде бы я убедил его этого не делать, — ответил Рики, сознавая, что его голос звучит не очень уверенно.

Судя по косым взглядам, такая точка зрения не нашла у слушателей сочувствия.

— Знаете, это как‑нибудь решится без вас! — категорично отрезал Артур, осознав, что первокурсникам, тем более таким замечательным, все же не следует позволять прессовать создателя Клуба Единства в собственной резиденции.

— Да, мы тоже хотели бы задать вам пару вопросов. Вы дали понять, что экспертиза наводит на определенные выводы. И что решили ваши родители? — поинтересовался Дик.

— Во–первых, что ты не пытался воздействовать на нас черной магией, когда мы давали показания. У обоих были вредноскопы и прочие оборудования, — просветила Гермиона, гордая за отца.

— Ну, сам понимаешь, чего‑то подобного давно опасались, а тут Лорд вышел на контакт с одним из своих сторонников. А компромата нет! И скрыть это дело совсем не удастся, в Министерстве теперь все контролируют, — объяснил Джим.

— Ладно, — махнула рукой Гермиона и первой повернулась к выходу.

— Учти, мы за тобой наблюдаем, — пригрозила напоследок Рози.

Поскольку она рано убрала руку, которая требовалась ей, чтоб развернуть очередную обертку со сластями, дверь за ними захлопнулась со страшным грохотом.

— Надеюсь, они еще не опоздали на свое взыскание! Ну как, страшно? — поинтересовался гриффиндорец.

Рики тяжко вздохнул и предположил, что, если он до сих пор выстоял, есть основания надеяться на лучшее. Усмехнувшись, Уизли с согласия владельца притянул к себе капитальный научный труд.

— Ничего себе подарочек! — недоуменно произнес Артур, пролистывая «Приоритетные направления…».

— Даже в этом свою выгоду соблюдают. Вот бессовестные! — с отвращением произнес Эди, когда книга перешла к нему.

Но Рики такой подход неожиданно понравился. Дарить то, что отвечает в перспективе твоим собственным целям — это, на его взгляд, было вполне по–слизерински, и притом честно. За ним же оставалось право решить, в какой степени он поведется. Впрочем, друзья не позволили ему надолго задуматься об этом. Полагая, что визит первокурсников напряг его, они вдруг вспомнили, что, оказывается, недостаточно выразили свою радость по поводу его возращения в «Хогвартс».

— Мерлин! Стоило тебе вернуться в школу, чтоб оказаться похищенным, — вспомнив, ужаснулся Эдгар.

— А что? Я рад быть здесь, даже если опять случится что‑то подобное, — ответил Рики.

— Прекрати, Ричард, ведь ты прошел через такое испытание! Это надо как‑то отметить! — сказал Лео. — Если бы не наши милейшие первокурсники, мы бы раньше поздравили тебя с удачным завершением слушания.

— Как, например? Пировать в этой комнате? Нас каждый день тут так кормят, что я больше не хочу, — отмахнулся Рики.

— Что, если нам устроить гонки? — предложил Артур. — В выходные?

Этот вариант развлечений устраивал решительно всех. Но в назначенное время Рики не суждено было оседлать свою «Молнию». В тот день он проснулся с высокой температурой — сказалось, должно быть, то, что накануне он полдня провел в жарких теплицах, и возвращался по холоду в расстегнутой мантии, вдобавок промочив ноги. Но сам слизеринец подозревал, что виновато в его недомогании нервное напряжение последнего времени. Так или иначе, ему пришлось собраться и отправиться в больничное крыло. Он сам попросил Лео передать остальным друзьям, чтобы они не лишали себя запланированного удовольствия.

Мадам Помфри выдала ему перечную настойку и велела остаться пока в ее владениях. Слизеринец воспринял это с неудовольствием — он считал, что с таким же успехом может валяться в постели и в своей комнате. Но, к собственному удивлению, он так расклеился, что довольно легко смирился с временным заключением в палате. В этом даже имелись свои плюсы — не надо, например, спускаться обратно. Фельдшер лично напоила его обжигающим лекарством, которое, казалось, выпарило из головы остатки мыслей.