Дмитрий Скирюк - Осенний Лис

— Совсем с ума сошла! — ворчал викинг, шагая вдоль кромки прибоя и поддавая сапогом мелкие камни. — Только-только из моря — и снова мыться! Делать ей нечего… А ну, как еще сварится в этом своем котле?! Хоть бы ты присматривал за ней, что ли.

— Присмотришь за ней, как же… — усмехнулся Жуга. — Она сама за кем хочешь присмотрит. И чего ты, Яльмар, на нее так ополчился?

— Ничего я не ополчался, — хмыкнул тот. — Баба — она баба и есть. Что с нее взять? ее дело — дома сидеть, детей нянчить, да мужа из похода ждать. И нечего тут командовать.

— Слушай, Яльмар, — спросил вдруг Жуга, — а тебе лет-то сколько?

— Двадцать третья мне зима идет, — ответил тот и почему-то покраснел.

Некоторое время они шли молча. Ветхая лачуга скрылась из виду, и вскоре впереди неясным силуэтом замаячил выброшенный на берег остов ганзейского корабля — без мачты, без руля и носовой башенки, разбитой в щепки.

— А вообще-то боевитая девчонка, — несколько неохотно признал вдруг Яльмар. — И стреляет здорово, и плавает… Это ведь она тебя, дурака, из воды вытащила, когда ты искупаться решил.

— Зерги?! — Жуга остановился.

— Она, она, — кивнул варяг и усмехнулся. — А то ты не знал? Мог бы и догадаться. А иначе зачем ей одежду-то сушить?

У Яльмара был такой вид, словно он сам, лично запихнул обоих под одеяло. Жуга меж тем помрачнел.

— Слишком уж складно все выходит, — задумчиво пробормотал он. — Как по-писаному.

— А что?

— Да беспокойно что-то мне, — Жуга поежился и глянул на браслет. — Помнишь, как разбилась она?

— Зерги? Ну, помню. А что?

— Что-то страшное идет за нами, Яльмар. И я никак не разберу, что. Далеко ль до беды…

— Да ну тебя! — фыркнул тот. — Сам себя изводишь, почем зря.

— Как знать… — Жуга поднял ворот полушубка и посмотрел на небо. — Ого! Уже темнеет. Пойдем-ка назад, что ли?

— И впрямь — пора. Чего ей там размываться-то? и так чистая… Пошли.

Жуга почуял неладное, еще издали завидев распахнутую настежь дверь хибары, и невольно ускорил шаги.

Яльмар не замедлил подтвердить его опасения.

— Что она там, совсем сдурела? Дом же выстудит! — Он посмотрел на Жугу и добавил встревоженно: — Уж не случилось ли там чего? Зерги! — крикнул он и смолк в ожидании ответа.

Ответа не было.

В молчании оба подошли ближе и переглянулись. Яльмар нахмурился и потянул из-за пояса топор.

— Глянь, что внутри. Я пока тут посмотрю, — вполголоса распорядился он и скрылся за углом.

Жуга кивнул согласно, вынул нож и переступил порог хижины.

Внутри царил беспорядок. Кровать была опрокинута. Повсюду на полу валялись черепки, вода из разбитого горшка загасила костер. Ни самой девушки, ни одежды ее в доме не было. Исчезла и висевшая под потолком старая рыбачья сеть. Запасы снеди и воды остались нетронутыми.

— Черт… — выругался Жуга и закусил губу. — Накаркал…

Яльмар с топором в руках возник в дверях бесшумно, словно привидение.

— Нет никого снаружи, — объявил он. — Что у тебя?

Жуга покачал головой и обвел рукой разгромленное помещение:

— Сам видишь.

Что— то звякнуло у викинга под ногой, Яльмар присел и поднял с пола подкову. Повертел ее в руке, пожал плечами, огляделся и подобрал еще две. Посмотрел с вопросом на Жугу.

— Чепуха какая-то… Что все это значит?

Он нахмурился, и вдруг, прислушавшись, бросил свою находку и вскочил с топором наготове. «Яльмар, Жуга!» — послышалось снаружи, и в раскрытую дверь, как палый лист на крыльях ветра, ворвался Янко-цыган. Влетел и замер на пороге, наткнувшись на Яльмара. В руках у него был большой — не по росту, кедровый посох, тот, что сладил для себя вчера Жуга. Грудь мальчишки ходила ходуном — видно, бежал всю дорогу.

— Вы тут? Гляньте, я чего нашел… — он повел посохом и осекся на полуслове. Окинул взором разгром в доме и медленно переменился в лице. — Что стряслось?

— Зерги не видел? — спросил вместо ответа Яльмар.

— Нет…

Жуга поднял голову, посмотрел на викинга, на Янека и опустил взгляд. Взъерошил пятерней нечесанные рыжие волосы, вздохнул.

— Три подковы, — глухо сказал он и, отвернувшись, повторил негромко, больше для себя, чем для других: — Три подковы…

Всю ночь Жуга не сомкнул глаз, а наутро, взяв с собою только посох и нож, вместе с Яльмаром направился в город. Янко увязался было с ними, но Жуга отослал его. Викинг был с ним согласен — толку от цыганчонка и впрямь будет немного, да и хватит его на один чих, если драться придется. А в том, что предстоит драка, Яльмар не сомневался; он ни о чем не спросил товарища, лишь взял топор и двинулся следом.

А ветер, между тем, крепчал. Дикий, порывистый, он с хохотом и свистом проносился узенькими улочками, срывая ставни с окон, черепицу с крыш, и бешеным вращением терзая флюгера. Было слякотно и сыро, ноги скользили в снежной каше. Почти все лавки и мастерские по причине плохой погоды были закрыты, прохожих было мало, и Яльмар с Жугой пробирались к Трем Подковам в одиночестве.

— Ты что делать-то надумал? — спросил варяг, в молчаньи прошагавши полпути.

Жуга помрачнел.

— Поверишь ли, Яльмар — сам не знаю… Снова я на распутье, и что бы я ни сделал — все не так! Посмотрим, как дело обернется.

— А по мне так — думать нечего. Главное — ввязаться в драку, а там видно будет.

Тот покачал рыжей головой:

— Запретный это путь…

— Нет запретных путей, есть малодушные люди. А боги помогают сильным.

— Не лучше ли будет на суд дело вынести?

— Нет на них правого суда, — нахмурился Яльмар. — Не станет градоправитель свое время на чужие свары тратить — хватило бы со своими разобраться. Только и осталось нам — по шее немцу навалять. Боги! Да ты запросто можешь их спалить со всеми потрохами, ворлок! Ведь можешь же!

— Могу, наверное, — Жуга пожал плечами. — Да только все это не по мне. Должна же быть на этом свете хоть какая-то справедливость! Не по божески это.

— Один! — Викинг сжал кулаки. — Какая может быть надежда на ваших богов, если даже сами вы себя баранами зовете и все пастуха себе ищете?! А с баранами, ты знаешь, что делают? Режут!

Наконец, показалась вывеска с тремя подковами на ней. Дверь отворилась без скрипа, Жуга вошел, отряхивая снег, осмотрелся, и с первого взгляда заметил, что очень уж сегодня много здесь собралось моряков. В Галлене, как и в любом другом портовом городе, было предостаточно всяческих питейных заведений, но корчма корчме рознь, а тем более — эта, при постоялом дворе. Моряки предпочитали то, что поближе, а здесь все больше останавливались возчики, крестьяне, купцы с охраной из торговых поездов, да разный прочий сухопутный люд. Но сейчас…

Жуга пригляделся и мысленно поправил себя — здесь были одни лишь моряки, и никого больше. Десятка полтора. Ни рыбаков, ни мастеровых с соседних улиц, ни заезжих купцов, ни сговорчивых на ласки девчонок из местных — никого. И даже человек, шагнувший затворить за ними дверь, оказался ни кто иной, как тот самый пропавший Курт. Он молча задвинул засов и повернулся к Яльмару.