Марина Броницкая - Я не Поттер!

— Да! — излишне радостно согласился я.

Он положил тяжелую руку мне на плечо и нагнулся поближе.

— Не дай своим друзьям совершить очередную глупость, мне же еще учить их и учить…

Все стояли белые, как мел, а Долгопупса колотила мелкая дрожь. Он вообще при виде моего отца терял человеческий облик и превращался в столб, с тем лишь отличием, что у этого столба имелись руки о ноги. Однако трусились не только они.

«Квирелл на пути к камню, в этот самый момент. Делай что хочешь, но не дай им проникнуть туда первыми. Ты все знаешь, а то, что в кармане, поможет решить проблему. Нужно было раньше его туда поместить, а не дожидаться твоего выздоровления. Меня заметят, моя магия сильна, тебя почему‑то обнаружить сложнее. Действуй по обстоятельствам, но не выдавай себя. Слышишь меня?! Ни в коем случае! — раздался встревоженный голос у меня в голове. — Всё это походит на ловушку, будь осторожен, Гарольд, и помни о цели…»

Но что я могу?! Ступефаем в них пальнуть? Завопить: «Подождите, там сейчас Квирелл, не будем его беспокоить?», или прикинуться умирающим? Так они мадам Помфри позовут и всё на том. Я принял решение, по своей глупости не уступающее решению дядя Вернона накормить жену всеми таблетками, в надежде, что они помогут. И я решил, что буду решать, как действовать, уже на месте. Если я до него доберусь. Спины гриффиндорцев мне в кошмарах будут сниться! Отчего они так быстро бегают?! Нет, если выживу, точно займусь физкультурой.

— Подождите меня–я-я! — заорал я, путаясь в полах мантии и своих длинючих ногах, попутно вспоминая, какие препятствия ждут меня впереди. Силки, потом ключи, потом шахматы… Да черт с ним, разберусь!

Но, как оказалось, разбираться мне предстояло не только с препятствиями, но и с тупостью окружавших меня индивидуумов.

— Я флейту не взял, мы так быстро побежали… — заканючил Долгопупс и покосился на меня исподлобья.

И я, своими руками, наколдовал им орудие собственной пытки! И мне дорогого стоило не выколоть маленькие поросячьи глазки пухлого!

Дальше все пошло по плану, за исключением не оправдавшей моего доверия Гермионы. Дьявольские Силки мне пришлось поджигать самому, изображая из себя чуть ли не героя всея Англии, а еще книжки любит читать. Грош цена этим книжкам! Тьфу на них! Затем я усердно молчал в комнате с ключами, пока остальные совещались, как же поймать нужный, затем еще более усердно проклинал не такую уж и дурную Гермиону. Ей в голову пришла «замечательная» мысль — не играть в шахматы, если ты не умеешь в них играть! Мне было поручено обезножить шахматные фигуры, не ожидавшие такого подвоха, и я попрактиковался в любимом заклинании Драко, который тот с успехом применял на Невилле, и к тому же не раз. Еще шахматную доску можно было запросто перелететь, конечно. Но это как‑то слишком быстро, и я даже боялся помыслить о таком, вдруг бы моя мысль передалась телепатически? Поэтому я с чувством, толком, расстановкой, и так медленно, как только мог, издевался над бедными королями, лошадьми и ладьями. Такая простая магия меня смущала, если честно, очень смущала… Наконец, пробравшись сквозь кучки вынужденно неподвижных фигур, мы добрались до комнаты с троллем. А мне не изменяла не только память, но и нюх. Я закрыл нос руками, старался не дышать, и перебежал комнату с закрытыми глазами!

Однако каждый шаг давался мне с трудом. Сложно представить, что сейчас творится в зале с камнем. Успел ли Волдеморт? Там ли он до сих пор? Что случится, когда мы войдем? Я с тяжелым сердцем открыл дверь в помещение с семью разнокалиберными сосудами. В моих словах нет ни слова правды, я лгу постоянно и совершенно не мучаюсь угрызениями совести, ведь иду к цели, но смогу ли я причинить им… большой вред? Хотя из них только Симус и не был в опасности, благодаря мне. Вон они как выстроились в рядок, ждут, когда же я что‑то скажу, помогу… Смогу ли я помешать Волдеморту причинить им вред? Нет, последнего я точно не сделаю, уж простите меня, но… нет.

— Это логика! Просто логика! — взвизгнула Гермиона, довольная собой. Она улыбалась, наивная девочка.

Конечно, логика, только ты никогда её не постигнешь, в загадке отца нет отгадки, как и в нем самом. И чтобы ты сейчас не прочитала, выбора не дано. Есть ключ, открывающий путь и вперед, и назад, и этот ключ у меня в голове, голове отца, директора и Квирелла. Не для того Северус Снейп все выдумывал, чтобы кто‑то мог проникнуть сюда. Дамблдор лично проверял его работу. И, как по мне, папа единственный, перед кем стояла подобная задача. Остальные просто схалтурили! Я вел войну сам с собой — открыть путь или дожидаться здесь? Для них опаснее идти вперед, но то, что там, этот камень, как же интересно, как волнующе…

— Между прочим, многие величайшие волшебники были не в ладах с логикой, и, попади они сюда, они остались бы здесь навечно.

— Как и мы, — мрачно вставил Невилл. — Разве не так?

— Дайте мне подумать, минуту.

И пока она думала, я еле заметно двинул палочкой и прошептал заклинание, сделав вид, что завязываю развязавшийся шнурок и бормочу нелестные эпитеты в адрес «гениальной» Гермионы. Определившись с сосудами, все равно ничего не выбрать. Они теперь все действовали одинаково, хочешь — пей и иди сквозь огонь, хочешь — пей и иди вперед. Но судьба не желала ей помочь, и Грейнджер, на свою беду, выбрала самый большой сосуд, а его хватит на всех…

В моей игре не было правил, и раз так вышло, значит, так тому и быть. Мне известно, если камень попадет к Волдеморту, долго мы с отцом в школе не задержимся. Дамблдора свергнут, и для нас откроется большой мир, полный денег, власти и силы. И уже никакая Молли Уизли не посмеет меня пожалеть!

— Ну что, вперед? — спросил я, шагнул к столу и сделал первый глоток. Обычная вода, холодная и немного прелая, а никакое не вино, разумеется. Моему примеру последовали другие, и все они жутко боялись. Я смотрел на них почти с умилением. — Ну же, Невилл, ты чего отошел?

— Мне, наверное, лучше здесь подождать. Я такой неуклюжий, помешаю еще…

— Ну уж нет, еще чего! Живо пей! — прикрикнул на него Симус.

Для них момент был просто судьбоносным, страшным, не предназначенным для детских душ, глаз, и ушей. Меня же готовили к нему очень долго, и я стоял, сцепив руки за спиной, спокойный и решительный. Иногда только убирал ниспадающие на глаза волосы, и каждый раз, когда я это делала, Долгопупс вздрагивал. Его нервы готовы были сдать свои позиции, ему было не просто страшно, ему было смертельно страшно. Он просто узнал такое свое ощущение, я видел это по его глазам. И полет над игровым полем, и змеиная ловушка — ничего не прошло для него зря. Мальчишка поумнел!

— Пусть остается, — строго сказал я, позабыв, что должен нервничать. И о чудо, со мной не стали спорить. Настоящий Снейп их подавлял! Я будто бы несмело улыбнулся Невиллу. Ему моя улыбка говорила о многом. Третий раз, дружище, третий раз… помни мою доброту!